Мир во спасение

Крошка-Енот стоял на вершине высоченной горы, увенчанной снежной шапкой, и размахивал белым платочком. Черные бусинки его печальных глаз были отчетливо видны даже сейчас, когда Анна уже спустилась с этого казавшегося неприступным пика в зеленую долину, населенную славными доброжелательными людьми. Крошка-Енот не мог последовать за ней, потому что жители долины почему-то ненавидели енотов и при первой же возможности вешали их на фонарях. Однако принцесса знала, что ее здесь встретят вполне радушно, а если и убьют, то только исподтишка, поскольку у нее на груди сияет медальон Метронома Кассия, шерифа всех земель от Нижней Пандоры до Граблино. Анна на собственном примере убедилась в том, что с шерифом шутки плохи, и уж местные отморозки не посмеют в открытую напасть на обладательницу его охранного знака – тяжелого медальона из чистого золота с рельефным изображением черепа и костей и гравировкой: «Не влезай – убьет!» Дорога лежала через деревню, растянувшуюся мили на полторы, и лучшим вариантом было пройти, не привлекая к себе внимания – так, чтобы никто не заговорил с ней, а лучше – не заметил нежданную гостью. Шансы на это были, поскольку едва начавшийся день уже сменился ранним утром, и обитатели этих приземистых домишек под соломенными крышами, скорее всего, досматривают предпоследний сон. Конечно, можно было обойти деревню стороной, но какие опасности могут поджидать на окольном пути, не знал никто – ни шериф, ни Крошка-Енот. Здесь, по крайней мере, есть хоть какая-то ясность. Если не заметят – хорошо, заметят – два варианта: убьют или не убьют. Впрочем, зачем им ее убивать? Она же не енот…

У дороги на подходе к околице стоял нищий. Он был относительно молод, широкоплеч, в хорошо отглаженном костюме-тройке, благоухал розовым мылом и дорогущим одеколоном «Михалков». Однако протянутая им поперек дороги рука-шлагбаум и зажатая в дрожащих пальцах шляпа не оставляли ни малейших сомнений по поводу его социального статуса.

– Девочка, подай несчастному бродяге золотой талер, и тебя будет повсеместно ждать удача, – произнес нищий слезливым голоском, никак не соответствующим его внешности.

– Моя удача и так всегда со мной, – ответила принцесса, – а вот золотого талера у меня нет.

– Тогда поделись своей удачей, – упорствовал нищий.

– Моя удача тебе не поможет. У каждого должна быть своя.

– Тогда поворачивай назад, девочка… – Нищий хищно усмехнулся и нахлобучил шляпу на голову. – Здесь тебе не пройти. Да и, похоже, тебе туда и не надо. Иначе не стала бы так жадничать.

– Кто мне помешает? Ты?

– Я тебе не помогу, и этого будет достаточно.

Анна, не глядя на нищего, пошла дальше. Тот явно был обманкой, пугалом, фантомом, неприкаянной душой, заблудившейся в безбрежном пространстве. Впрочем, возможно, он был одной из жертв той ловушки, что ей сейчас предстояло пройти. Или не пройти… Главное, она поняла принцип работы Лабиринта: не так уж важно, насколько верно принятое решение или выбранное направление, – важно то, насколько ты уверен в своей правоте и своих силах. Подать милостыню несчастному фантому означало бы оказаться с ним в одной связке, а значит – разделить его судьбу. Деньги, да и любые другие предметы здесь вовсе не являлись атрибутами благополучия. Всё что угодно можно получить и так – достаточно лишь желания. Как в сказке! Как во сне. Только сон этот принадлежал не ей одной. Желания и стремления множества сущностей, населяющих этот мир, переплетались, сталкивались друг с другом, искажались до неузнаваемости внезапно возникшими помехами. Даже самое элементарное желание могло дать начало такой цепочке совершенно неизбежных событий, что в итоге можно было потерять всё, в том числе и самое себя. А потерять себя означало – исчезнуть, раствориться, перестать существовать или превратиться в очередную диковину этого мира.

Ей уже казалось, что она прожила здесь целую жизнь, а сном, который уже начал забываться, было всё происходившее раньше. Пора-пора отсюда выбираться, пока не засосало. Пора-пора…

Хуже всего было явственное ощущение, что над всем этим хитросплетением явлений, образов и событий довлеет некая совершенно беспощадная сила, которая способна отменить любой ход событий, независимо от срока давности.

– Эй! – крикнул ей вслед нищий, когда принцесса успела отойти на приличное расстояние. – Ты бы всё-таки поостереглась. Там стрёмно…

Анна, не оглядываясь, помахала ему рукой. Едва она дошла до околицы, раздался вой трубы, и невероятно быстро, буквально через пару мгновений, раздался топот множества ног, лязг железа и тревожные крики. Деревня явно готовилась к обороне от внезапного вторжения. Но возвращаться было уже поздно, да и не было здесь никакого «назад». Этот мир менялся стремительно, мгновения могли вместить целые эпохи, но прошлое никогда не становилось будущим.