Мир в латах

Он не желал ничего знать о шаре. Он слишком хорошо помнил сверкающую пирамиду с золотым шаром на вершине… Помнил? Нет, конечно… Видел в кошмарах, в снах… Тогда откуда эта тварь знает и почему уверена, что именно это слово…

— Вижу я тебя насквозь, человек. Слишком хорошо знаю твои помыслы и затаенные страхи. — Он сказал слово “человек” с нескрываемым презрением, и это совершенно неожиданно помогло Роману вновь обрести уверенность.

— А кто ты сам?

— Я — дейм. Но откуда тебе знать, что это значит!

— А ты объясни, не стесняйся!

— Деймы самые совершенные существа в этой части вселенной. Избранный народ, призванный управлять всеми остальными формами жизни.

— Кто вас избирал? Вы сами, конечно? В нашей истории появлялись иногда такие “избранные” народы, но, мне помнится, все они почему-то плохо кончали.

— Хватит болтать, ты, смердящее порождение кучи бацилл и слизи! У меня мало времени. Как только ты останешься один, немедленно возвращайся на рудник. Ты слишком много бегаешь, слишком часто забываешь о своем задании!

— О задании?..

Дейм говорил слишком уверенно, и Роман вновь почувствовал страх и растерянность.

— Как только вернешься на рудник, сиди тихо, жди прилета корабля землян. Мы сделаем так, чтобы тебя взяли на этот корабль. Твоя задача — вовремя оказаться в нужном месте. Любой ценой до старта ты должен быть на корабле. Об остальном задании узнаешь позже.

— Да кто ты такой, чтобы диктовать мне приказы, с чего ты взял, что я буду им подчиняться?

— Будешь. Вспомни о шаре. О том, что в твоей голове.

И Роман его ощутил. Стальную круглую болванку, втиснутую ему в мозг. От нее сейчас волнами шла нестерпимая острая боль, она ломала его волю, уничтожала всякое желание сопротивляться. Судорожные спазмы сжали легкие, сердце. Он задыхался, терял сознание, потом боль отпустила, исчезла совсем.

— Когда-то ты был человеком. А теперь ты ничто, нуль, козявка, не обладающая собственной волей. Мы нашли твое изуродованное тело в поясе астероидов, память еще не успела остыть — и это было все, что нужно. Такие вещи, как ты, мы конструируем десятками. Это очень просто, немного слизи, чужая память, управляющий шар. Вещь, имеющая смысл лишь в пределах отведенного ей задания и исчезающая вместе с ним.

Он замолчал, давая Роману возможность осмыслить услышанное.

— Но у меня же есть имя, я чувствую себя человеком. Это ложь, чудовищная ложь!

— Даже имя у тебя чужое. Так ты будешь делать то, что тебе приказано, или мне применить третью степень воздействия и управлять тобой на расстоянии, как механической куклой?

— Я буду, конечно, буду, у меня же нет выбора… — Говоря это, Роман незаметным движением достал из-за пояса лазерный пистолет и, не поднимая его, лишь развернув ствол в сторону призрака, нажал гашетку.

Фиолетовая игла луча с тихим шипением перечеркнула пещеру и уперлась в ту часть контура, где у дейма должна была быть грудь. Долю секунды казалось, что мрак полностью поглотит и нейтрализует луч лазера, но вдруг с легким хлопком весь абрис ослепительно вспыхнул, словно его облило пламя, и контур стоящего у стены существа обрел объем Продолжалось это ничтожную долю мгновения, как при вспышке магниевой лампы. Но следующий заряд уже повторил путь первого, и вновь на долю секунды возникла огненная скульптура. Она была меньше первой, значительно меньше! А Роман все давил и давил на спуск. В том месте, где стоял призрак, размеры вспышек продолжали уменьшаться, пока очередной заряд сконцентрированных фотонов не ударил в стену, разбрызгав во все стороны расплавленные капли базальта. Сквозь затихающий треск и вой он услышал обрывки слов или, может быть, то был стон? Крик боли? Он разобрал лишь часть фразы:

— Ты еще пожалеешь, ты никогда не узнаешь…

Темнота, ставшая совсем плотной после ослепительных вспышек лазерных разрядов, сомкнулась над гротом, и несколько секунд Роман стоял опустошенный, без единой мысли в голове, слыша лишь затихающий шорох и шелест, словно внутри его черепа ворочался клубок отвратительных насекомых.

Наверно, так и должно быть. Наверно, таким и бывает нормальное мышление робота с готовой программой, вещи, предназначенной на одно задание… Машинально, даже не взглянув на счетчик разрядника, он сунул пистолет за пояс. У него оставалась слабая, едва заметная надежда на галлюцинацию, на психический стресс, порожденный слишком долгим одиночеством, изоляцией, монотонными звуками пещеры… Он знал, что это не так, и все же продолжал надеяться, хотя понимал, что может убедиться в реальности происшедшего. Достаточно было зажечь фонарь и подойти к стене, в которую он только что стрелял…