Мир в латах

Лэниген закричал. Он орал, а вокруг него собирались люди и глядели на него (но никто ничего не предпринимал и ни во что иное не превращался), а затем появился полицейский, как это и должно быть (но солнце ни разу не изменило свой облик), а затем приехала карета скорой помощи (но улица не менялась и на карете не было ни гербов, ни гербариев и у нее было четыре колеса, а не три или двадцать пять), и санитары доставили его в здание, которое стояло именно там, где оно и должно было стоять, и какие-то люди стояли вокруг него и не изменялись и не могли измениться, они задавали ему разные вопросы в комнате с безжалостно белыми стенами.

Они прописали отдых, тишину, покой. К несчастью, это был именно тот яд, с помощью которого он когда-то пытался спастись от своего кошмара. Естественно, ему вкатили лошадиную дозу.

Он не умер, для этого яд был не настолько хорош. Он просто сошел с ума. Его выписали через три недели как образцового пациента, прошедшего образцовый курс лечения.

Теперь он живет себе и верит, что никакие изменения невозможны. Он стал мазохистом — наслаждается наглой регулярностью вещей. Он стал садистом — проповедует другим святость механического порядка вещей.

Он полностью освоился со своим безумием (или безумием мира) во всех его проявлениях и примирился с окружением по всем пунктам, кроме одного. Он несчастлив. Порядок и счастье — смертельные враги, и Мироздание до сих пор так и не смогло их примирить.

Фриц Лейбер Мариана

К тому времени, когда Мариана обнаружила на главном пульте управления домом потайную систему, она жила уже в этой обширной вилле, как ей казалось, целую вечность. И всю эту вечность ненавидела растущие вокруг виллы высокие сосны.

Потайной пульт был просто чистой полоской алюминия между рядами кнопок управления кондиционерами и гравитационного контроля.

Она сначала подумала, что здесь просто оставлено место для будущих переключателей, если они — упаси боже — когда-нибудь понадобятся. Пустое пространство на пульте находилось выше кнопок трехмерного телевидения, но ниже переключателей для управления роботом-дворецким и роботами-служанками.

Джонатан предупреждал ее, чтобы она, пока он в городе, зря не трогала главный пульт управления. Он опасался, что Мариана пережжет какие-нибудь цепи. Так что, когда потайная панель подалась под ее бесцельно блуждающими по пульту пальцами и с музыкальным звоном свалилась на каменный пол патио, первым ее чувством был испуг.

Потом она увидела, что это всего лишь неширокая, продолговатая крышка из непокрашенного алюминия, а на том месте, которое она прикрывала, находится ряд из шести маленьких переключателей. Только верхний из них был помечен. Рядом с ним мерцала надпись из крошечных букв: деревья. Переключатель был в положении ВКЛ.

Когда вечером Джонатан вернулся из города, она набралась смелости и рассказала ему о своем открытии. Он не был особенно взволнован или рассержен.

— Конечно же, тут есть переключатель для деревьев, — сказал он равнодушно, одновременно отдавая приказание роботу нарезать бифштекс. — Разве ты не знала, что это радио-деревья? Не ждать же мне двадцать пять лет, пока они станут большими, да и все равно на камне они не будут расти. Городская станция передает базисный образ сосны, устройства вроде наших его принимают и проектируют вокруг домов. Пошловато, но удобно.

Немного подумав, она застенчиво спросила:

— Джонатан, а эти сосны — только призраки? Если с ними столкнешься, то ничего не почувствуешь?

— Конечно же, нет! Они такие же плотные и твердые, как этот дом, как скала под ними. Настоящие сосны — и на глаз и на ощупь. На них можно даже вскарабкаться. Если бы ты почаще выбиралась из дома, то знала бы про эти дела. Городская станция передает импульсы переменно-поляризованной материи — шестьдесят циклов в секунду…

Она отважилась задать ему еще один вопрос:

— А почему переключатель для деревьев был спрятан?

— А чтобы ты не наделала дел с его помощью. И чтобы тебе не пришло в голову начать менять деревья. Мне было бы неприятно, чтобы ты знала, возвращаться сегодня в дубовую рощу, а завтра в березовую.

До этого она хотела сказать ему, как ненавидит эти сосны, но теперь передумала и сменила тему.

Однако назавтра, около полудня, она подошла к потайному пульту, отключила сосны и быстро подошла к окну, чтобы понаблюдать, что из этого получилось.

Сначала ничего не произошло, и она уже начала думать, что Джонатан опять ошибся, как это часто с ним бывало, хотя он никогда этого не признавал. Но затем сосны стали колебаться, и по стволам побежали, заструились многочисленные пятнышки бледно-зеленого цвета. И вот деревья поблекли и исчезли, а на их месте осталась лишь невыносимо яркая светящаяся точка — как на экране только что выключенного телевизора.