Мир царя Михаила

19 (6) марта 1904 года, утро. Санкт-Петербург, Зимний дворец, покои вдовствующей императрицы Александры Федоровны

Полковник Антонова Нина Викторовна

Все шесть дней, прошедшие с момента покушения, врачи боролись за жизнь новой вдовствующей императрицы. Дочерей Николая отправили в гости к великой княгине Ксении Александровне, чтобы девочки не путались под ногами во дворце, фактически превращенном в штаб по подавлению мятежа и розыску виновных в смерти царя. Ну, и они, вместе с детьми Александра Михайловича, будут находиться в Новой Голландии в полной безопасности. Наверное, это место сейчас самое безопасное в Российской империи.

И вот, кажется, у врачей что-то получилось. Сегодня утром Александра Федоровна вышла из беспамятства и почему-то в первую очередь захотела видеть меня. Не скажу, что я была рада этому. «Шесть дней, которые потрясли мир» довели меня до полного изнеможения. Зимний дворец сейчас немного смахивает на Смольный образца семнадцатого года, а Мария Федоровна по своим морально-деловым качествам и по работоспособности ничуть не уступит Владимиру Ильичу. Да и обстановка тоже похожая: министры, которые изобличены в участии в заговоре, сейчас находятся в тюрьме, другие, хоть и ни к чему противозаконному не причастны, глупы, и посему удалены от управления государством. Временной главе государства приходится опираться лишь на армию и спецслужбы.

И вот тут очнулась Александра Федоровна. Конечно, трагедия перевернула всю ее жизнь и поставила крест на честолюбивых замыслах вдовы царя Николая.

Я вошла в спальню императрицы. Бледная, как мел, Александра Федоровна полусидела в кровати, опираясь спиной на пышно взбитые подушки.

– Здравствуйте, ваше императорское величество, – поздоровалась я. – Как вы себя чувствуете?

– Ой, госпожа Антонова, оставьте, – слабо возразила мне Александра Федоровна, – какое я сейчас величество? Ведь Ники уже нет. – Потом она немного поворочалась, устраиваясь поудобнее, и неожиданно спросила: – Скажите, он не страдал?

Я сразу поняла, о ком это она.

– Все произошло мгновенно, – ответила я, – в таких случаях человек даже не успевает испугаться. Бомба террористов упала прямо в сани. Смерть Николая Александровича, его адъютанта графа Гейдена и кучера была мгновенной.

– Ах, бедный Ники, – Александра Федоровна побледнела, хотя, казалось бы, куда ей еще больше бледнеть, и закрыла глаза. – Зачем мне теперь жить? – устало пробормотала она.

– Будьте мужественной, ваше величество, – сказала я. – Николай Александрович погиб на своем посту, как его венценосный дед, как настоящий офицер на службе Российской империи, павший на поле боя. Вечная ему память!

А у вас остались четыре любящих вас дочери. Что они будут делать, если вы оставите их полными сиротами? Ольге девять лет, Татьяне – семь, Марии – четыре, и Анастасии – три. Кроме того, у вас есть Россия, для которой вы еще можете сделать немало полезного. Вспомните, чем занялась ваша свекровь, вдовствующая императрица Мария Федоровна. Она тратила все свое время и силы для помощи больным и бедным, она патронирует дома призрения, приюты, богадельни. Она заслужила любовь тысяч своих подданных. Поступите так же, как она, и вы скоро почувствуете, что то, что вы делаете, понравилось бы вашему покойному супругу.

– Вы так считаете? – щеки Александры Федоровны чуть порозовели.

– Да, – сказала я, – именно так я и считаю. И возьмите на попечение вдову и сирот несчастного кучера, погибших вместе с вашим супругом. У него их осталось трое: десяти, шести и двух лет от роду. Мне кажется, что так будет правильно и справедливо…

– Наверное, – пробормотала императрица и вдруг спросила: – Скажите, вы говорили с моим супругом о пророчестве преподобного Серафима Саровского?

– Говорила, и не только о нем, – ответила я, – с вашим супругом мы были полностью откровенны. Мои друзья передали ему несколько книг, в которых подробно описывалась трагедия России в начале двадцатого века и связанная с ней трагедия вашей семьи. Государь знал во всех подробностях, чем закончится его царствование, если он позволит себе плыть по течению и все оставит как есть. Но со стороны нам было видно, что Николай Александрович, зная свои силы и возможности, изнемогал под тяжестью ноши. Вы извините, но царская мантия его великого отца оказалась слишком тяжела для него. Ваш супруг и при куда менее трагических эпизодах нашей истории неоднократно порывался отречься от престола.

Но после знакомства с нами Николай Александрович узнал, что один раз его отречение уже поставило страну на грань катастрофы. Тогда рухнула империя, и погибли в кровавой междоусобице миллионы людей. И ваша семья, кстати, тоже.