Мир царя Михаила

Правда откуда ж мне было тогда знать, что и сам Витте скоро свернет себе шею, заигравшись с участием во французских займах, и будет объявлен чуть ли не государственным преступником.

Помню тот самый день, когда покойный государь объявил свое решение о французских займах и об отставке Витте. Город ликовал, люди самых разных сословий поздравляли друг друга, точно на светлый праздник Пасхи. Только тогда я понял, насколько народ ненавидел того, в чью пользу я интриговал. И поверьте моему чутью полицейского, царя, скорее всего, убили именно из-за денег, в смысле из-за всей этой истории с займами.

Я был возмущен до глубины души. Подумать только, какая низость – Шейлоки приказывают террористам убить русского самодержца!

Время подумать обо всем случившемся у меня было. Вагон, в который мы сели на вокзале во Владимире, был самый обычный, просто я и мои сопровождающие заняли целое купе. Не знаю, что они сказали проводнику, но до самого Курско-Нижегородского вокзала в Первопрестольной нас никто не беспокоил. В Москве все повторилось снова – два извозчика довезли нас до Николаевского вокзала, где ожидал специальный вагон, затребованный Дворцовой полицией у Министерства путей сообщения для перевозки особо опасных преступников. Позднее я узнал, что вместе со мной в Петербург отправили некоторых высокопоставленных московских чиновников, которые оказались под подозрением в деле о цареубийстве. Именно в этом вагоне в Петербург привезли небезызвестного жандармского полковника Джунковского, приговоренного позже к десяти годам каторги.

На Николаевском вокзале сопровождающие позволили мне купить целый ворох газет, и я почти всю дорогу провел за чтением. Новости удручали. Вдовствующая государыня Мария Федоровна до прибытия в Петербург императора Михаила II взяла на себя всю полноту власти. И теперь эта власть свирепствовала, хватая всех подозрительных – вроде меня. Воистину эту женщину не зря за глаза называли Гневной.

Господин Плеве, наверное, был рад, сводя счеты со своими старыми врагами. В проправительственных «Санкт-Петербургских ведомостях» все это было названо «Большой уборкой». К тому же после убийства государя в Российской империи появилось еще одно подчиненное только новому государю ведомство, занимающееся преступлениями против безопасности государства – Главное управление государственной безопасности. Этими четырьмя буквами – ГУГБ – пестрели газетные листы, причем отзывались о нем в самых превосходных степенях.

Именно их специальный отряд вырвал матушку нового государя и петербургского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича прямо из рук гвардейских офицеров-заговорщиков. Именно они управляли верными правительству отрядами солдат и матросов, восстанавливая в порядок и спокойствие в столице империи.

Прочитав обо всем этом, я догадался о том, откуда мои «пятнистые» сопровождающие. Конечно же, это были гугэбисты, если даже агенты Дворцовой полиции поглядывают на них с некоторой опаской. И тут мне стало немного не по себе – неужто меня действительно считают причастным к заговору и убийству государя? Ведь сие ведомство в настоящий момент занимается только этим делом. Вот, значит, какую свинью подложил мне господин Плеве, из низменного чувства мести отправив меня прямо в жернова нового Тайного приказа.

В ту ночь, пока поезд шел из Москвы в Петербург, я о многом передумал и во многом раскаялся. Только в одном я остался уверен – чисто репрессивными методами, без улучшения жизни простого народа Россию не спасти от новой пугачевщины. И для того, чтобы не вспыхнул бунт, «бессмысленный и беспощадный», надо срочно принимать превентивные меры.

Ранним утром третьего марта наш поезд прибыл на Николаевский вокзал столицы. Когда большая часть прибывших покинула поезд, пассажиров нашего спецвагона по одному стали усаживать в подогнанные к самому перрону тюремные кареты. Окна их были завешаны плотными занавесками, и поэтому я не мог понять, куда меня везут. Вроде не в Петропавловку и не в Кресты, и уж тем более не в Шлиссельбург.

Наконец, карета остановилась. Я вышел из нее и осмотрелся, сразу узнав место, в котором очутился. Это была Новая Голландия – логово того самого ГУГБ, о котором так много писали газеты. Значит, я не ошибся, определяя принадлежность моих «пятнистых» сопровождающих. Доставившие меня агенты Дворцовой полиции получили расписку о передаче меня с рук на руки «опричникам» из ГУГБ и, попрощавшись с ними, покинули эту юдоль скорбей. А я остался и был вынужден проследовать вслед за подошедшим ко мне охранникам.