Мир царя Михаила

О призыве всех верных подданных к служению верою и правдою Его Императорскому Величеству и Государству, к искоренению гнусной крамолы, к утверждению веры и нравственности, доброму воспитанию детей, к истреблению неправды и хищения, к водворению порядка и правды в действии учреждений России.

МЫ, БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ, ВДОВСТВУЮЩАЯ ИМПЕРАТРИЦА МАРИЯ ФЕДОРОВНА

Объявляем всем верным подданным Государя нашего Михаила Второго.

Богу, в неисповедимых судьбах Его, благоугодно было завершить славное Царствование Возлюбленнаго сына Нашего мученической кончиной.

В страшный час всенародной скорби и ужаса, пред лицем Всевышняго Бога веруем, что Он не оставит Нас Своею всесильною помощью.

Низкое и злодейское убийство Русскаго Государя, посреди вернаго народа, готоваго положить за Него жизнь свою, недостойными извергами из народа, – есть дело страшное, позорное, неслыханное в России, и омрачило всю землю нашу скорбию и ужасом.

Но да ободрятся же пораженныя смущением и ужасом сердца верных подданных, всех любящих Отечество и преданных из рода в род Наследственной Царской власти. Под сению Ея и в неразрывном с Нею союзе земля наша переживала не раз великия смуты и приходила в силу и в славу посреди тяжких испытаний и бедствий, с верою в Бога, устрояющаго судьбы ея.

Призываем всех верных подданных Государю Михаилу Второму и Государству верой и правдой:

– к искоренению гнусной крамолы, позорящей землю Русскую;

– к утверждению веры и нравственности;

– к доброму воспитанию детей;

– к истреблению неправды и хищения;

– к водворению порядка и правды.

С.-Петербург, в 1-й день Марта, в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот четвертое.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества Вдовствующей Императрицы рукою подписано: МАРИЯ».

Выслушав перевод и возблагодарив Господа за то, что в России еще остались разумные люди, кайзер Вильгельм тут же написал русской правительнице короткое послание с выражениями соболезнования, искреннего сочувствия и готовностью «подставить плечо в трудную минуту», с надеждой на грядущее плодотворное сотрудничество. Он отправил с ним в Зимний дворец все того же адъютанта.

Когда начало темнеть, на улицах, как обычно, зажглись газовые и электрические фонари, под которыми, как ни в чем не бывало, прогуливались обыватели. Стало понятно, что порядок в городе понемногу восстанавливается, но все-таки в душах петербуржцев оставалось какое-то тревожное ощущение, которое разделялось и иностранными посольствами. По слухам, австрийское, британское и французское дипломатические представительства были наглухо заблокированы солдатами гвардейских полков, которые никого не впускали и не выпускали без разрешения министра внутренних дел Российской империи фон Плеве. То же самое было и с дворцом великого князя Владимира Александровича, а также еще некоторых высокопоставленных сановников.

Войска, находящиеся у других посольств – датского, шведского, черногорского, греческого, итальянского, ну и возле германского – напротив, выглядели, скорее, как почетный караул. Постоянно сменяющие друг друга солдаты одним своим видом поддерживали порядок, ни в чем не стесняя обитателей и не мешая входу и выходу посетителей.

Узнав об этом, кайзер Вильгельм лихо подкрутил усы – расчетливый политик стремительно сменил в нем скорбящего кузена.