С другой стороны, видят, что уверенно пру в темный лес, а им наверняка сказали, что я там уже был и вернулся с добычей. Так что никакой безумной отваги, простой расчет, где прошел я, дворовый слуга, там пройдут и они, такие сильные и отважные.
Солнце еще не скрылось за горизонтом, как луна уже карабкалась по небосводу, едва заметная, не луна, а призрак, привидение, но теперь налилась грозным блеском, и серебристый свет пришел на смену золотисто-оранжевому.
Я перевел дыхание, на этот раз на небе только один сияющий диск. Хотя один там чаще всего, но для меня, чтобы помешать, могли выскочить все три, а то и четвертая где-то отыскалась бы: почему Господу Богу не подшутить над своим любимцем? Почему я такой везучий, почему тогда не взял две травинки, а то и пучок, мог же, но постеснялся, что ли… Это я и чтоб постеснялся, да самому смешно, но получилось именно так, за что сейчас расплачиваюсь.
Стараясь не оглядываться, я с разбега вбежал в черноту огромных ветвей деревьев-великанов, и сразу же впереди на землю пала странная призрачная тень, похожая на муаровый узор, разукрашенный кровью.
Я невольно поднял голову, трепет пробежал по всему телу: бледная луна, огромная и пугающая размерами, сейчас будто покрыта остывающей лавой, вся багровая и в трещинах, отчетливо видно расплавленное оранжевое нутро.
– Этого не может быть, – проговорил я в страхе, – это же мертвая глыба камня, это же… не могут вулканы вот так сразу везде…
Я опустил голову и ускорил бег, сейчас не о луне нужно думать, не о луне. Если к моему устранению привлечь стражников, то уже не спишешь на пьяную драку простолюдинов. Понятно, кто-то из знатнейших лордов старается обойтись без шума.
Королева будет гневаться, если кто-то из лордов велит убить Улучшателя, потому все тайком, однако видно и то, что королева не всесильна…
Я дважды выскакивал на пригорки и, затаившись, вглядывался в преследователей. Их пятеро, на этот раз все выглядят крепкими и нацеленными выполнить работу, держатся вместе.
Шансов на прямую схватку у меня нет, пятеро задавят моментально, но любая группа передвигается со скоростью самого медленного, потому я все ускорял шаг, есть хорошие шансы оторваться от погони, дорогу почти помню, могу даже попетлять, а им придется в полутьме ползать по земле, отыскивая мои следы…
Еще несколько раз останавливался и рассматривал погоню, что ломится с шумом, способным перебудить весь лес, все-таки пятеро не могут так же тихо, как один, и я чувствовал с тревогой и смутным злорадством, что недовольный лес просыпается от сладкого ночного сна, начинает смутно гневаться…
В одном месте, стараясь ускорить бег, я поскользнулся на косогоре и спустился на спине гораздо быстрее, чем рассчитывал. Рубашка из мешковины выдержала спуск, но под нею кровоподтеки точно проявятся, уже сейчас ноет…
Здесь, между холмами, лунный свет падает с неба прямо и высвечивает каждую травинку, вижу даже ночных насекомых, что торопливо отыскивают плохо спрятавшихся дневных, хватают сонных и тащат в норки деткам на пропитание.
Снова небольшой подъем, а дальше уже настоящий Зачарованный, его отличить легко по картинно огромным могучим деревьям, здесь нет двух одинаковых, каждое дерево создано по уникальному дизайну, и звери, населяющие его от корней до самой верхушки, тоже свои…
Я ускорил шаг, потом перешел вовсе на бег, чувствуя, как во мне пробуждается нечто древнее, питекантропье. Все-таки человек бегал миллион лет, если не больше, вот так, как я сейчас, это было естественное состояние, как сейчас ходить и дышать…
Ноги сами выбирают, куда ступить с разбега, где прыгнуть, где пригнуться на бегу, не останавливаясь, чтобы нависающая ветка с острыми сучьями не выбила глаза.
Дыхание уже приспособилось, и хотя сердце колотится, но чувствую, что вот так на форсаже могу бежать еще долго, никогда бы не подумал, я же дитя асфальта, без дивана и кондишена помру через пару часов…
За спиной раздался крик:
– Подожди!.. Остановись!.. Я один!.. Правда-правда…
Я пробежал еще, замедляя шаг, сердце стучит так, что вот-вот выскочит, я молод и здоров, но все-таки, если честно, какой из меня бегун, не австралопитек какой, глотка пересохла и раскалилась так, что уже вся из горячей жести.
Конечно, настоящие охотники могли бы вот так, придержав хитростью, остальных заслать вперед на перехват, но эти увальни ничуть не лучше меня в беге.
Впереди в распадке ручей, я перепрыгнул и остановился. С этой стороны галька, с той берег глинистый, словно не ручей, а река в две мили шириной.
Деревья начинаются в полусотне шагов дальше, так что место открытое, я взял посох на изготовку и смотрел в направлении шума и треска веток.
Через минуту на залитое лунным светом пространство выскочил захеканный парень, увидел меня, остановился, наклонившись в изнеможении и упершись ладонями в колени.
Шумное дыхание вырывается с клекотом, измученное лицо блестит от пота, а когда разогнулся, на меня посмотрел почти с укором.