Мир тесен

В это время свет на сцене приглушили, и зрителям была предъявлена обнаженная девушка, которая билась как рыба в подвешенной над сценой сетке. В публике раздались жидкие хлопки. Затем занавес опустился, и до ушей Перса донеслось тихое звяканье цепей. Он напрягся и, затаив дыхание, подался вперед. Диско сменилось симфоническим роком, с надрывом заныли электрогитары. Поднялся занавес — на сцене, в такой же позе, что и «Лили» на фотографии в стеклянной витрине, обнаружилась прикованная цепями к картонной скале нагая девушка: она извивалась, пытаясь вырваться из оков, широко раскрывала в ужасе глаза и рот, ее длинные волосы развевались в потоке подаваемого из-за кулис воздуха. Но это была не Анжелика. Это была та девушка, что скакала на детской лошадке. Перс осел на стуле, не вполне понимая, что пережил — разочарование или облегчение.

— Идемте отсюда, — сказал он Фробишеру.

— Давай уж досмотрим номер до конца, — ответил тот. — Кстати, это первый, который хоть немного меня завел.

Наверное, впечатляет вид нежного тела, в которое впиваются железные цепи.

Перс признал, что зрелище и на него произвело более сильное впечатление, чем предыдущие номера. В нем и нагота была тематически оправдана, и цвет с музыкой более выразительны: по заднику сцены пробегали волны, а на звуки гитарных аккордов наслаивался шум прибоя. Похоже, постановщику номера был известен миф об Андромеде, хотя финал обратился дурной пародией. Мускулистый гомик, изображавший Персея или, возможно, святого Георгия, который должен спасти прекрасную деву, был изгнан со сцены еще одной обнаженной девицей в обличье дракона — впрочем, по отношению к пленнице у нее были скорее эротические, чем агрессивные намерения. Номер завершился сценой лесбийской любви.

— Недурно, недурно, — сказал Фробишер, карабкаясь вслед за Персом по лестнице, ведущей на улицу.

— Ну что, ребята, понравилось шоу? — спросил привратник.

— Что случилось с Лили? — строго спросил Перс.

— С кем?

Перс указал на фотографию в витрине.

— А, Лили Попе

Фробишер осклабился:

— Неплохое имя для стриптизерки.

— Она себя так называет? — спросил Перс.

— Да, Лили Попе. Уволилась несколько недель назад. А фотографию еще не успели заменить.

— Так что с ней случилось? Где ее найти? — настойчиво повторил Перс.

Привратник пожал плечами.

— Откуда мне знать. Тут разве уследишь — одни девицы приходят, другие уходят. Хотя Лили была не такая как все, у нее в придачу к фигуре еще и мозги имелись. Видели номер с драконом? Здорово, да? Это ее идея.

— Ты ее знал? — спросил Фробишер, когда они с Персом покинули клуб «Экзотика».

— Это та самая девушка, о которой я вам говорил. Та, которую я ищу.

Фробишер удивленно поднял брови.

— Но ты не сказал мне, что она стриптизерка.

— Ну, это верно только отчасти. Хотя я не знаю, зачем ей это нужно. Возможно, ради денег. Вообще она девушка образованная. Пишет диссертацию. Ей не пристало этим заниматься.

— Ага, — сказал Фробишер, — понятно. И теперь ты пытаешься разыскать эту красотку, чтобы вытащить ее из гнусной ямы, в которую ее низвергла нищета.

— Мне бы очень этого хотелось, — подтвердил Перс. — Ради нее самой.

— И совсем не ради себя?

Перс помедлил с ответом.

— Может быть, и так… Хотя, когда я увидел здесь ее фотографию… Для меня это был удар. Ничего такого я не подозревал. — У него не укладывалось в голове, что девушка, которую он помнил по конференции в Раммидже, та, что обсуждала структурализм, любовные романы, поэзию Китса, могла в то же время выступать в стриптиз-шоу в грязном подвальчике Сохо. Он гнал от себя эту мысль, надеясь, что для Анжелики еще не все потеряно. Несомненно, для нее, как и для Бернадетты, это просто работа, способ зарабатывать деньги — хотя почему она избрала именно этот способ, оставалось тайной. Наверное, придет день, когда он получит ответ. А пока он должен верить Анжелике, своим первым о ней впечатлениям. — Да, — сказал Перс, замедляя шаг, — я хочу спасти ее ради себя.