Мир тесен

— Считайте, что вам повезло. В наше время найти работу непросто.

— Мне действительно повезло, — согласился Перс. — Тут не поспоришь. Как потом выяснилось, на собеседование меня пригласили по ошибке. На самом деле их интересовал другой МакГарригл, какой-то почетный стипендиат из оксфордского Колледжа Святой Троицы. Но письмо попало ко мне — канцелярия напутала, — и они постеснялись отзывать меня с собеседования.

— Да уж, повезло так повезло, — сказала Анжелика. — Но ведь они могли предпочесть других кандидатов.

— Мое везение на этом не кончилось, — продолжал Перс. — Других не было, по крайней мере приглашенных на собеседование. В Лимерике уже точно знали, что возьмут МакГарригла, поэтому решили сэкономить на транспортных расходах и других претендентов не приглашать. Короче говоря, я еще ни разу не был на академической тусовке. Потому и приехал на конференцию. Хочу повысить свой уровень. Узнать, что происходит в мире великих идей. Кого надо читать, кого не надо, и все такое прочее. Так что расскажите мне о структурализме.

Анжелика сделала глубокий вдох, затем резко выдохнула:

— Даже не знаю, с чего начать, — сказала она. Тут зазвенел звонок, призывающий всех вернуться в аудиторию. — Но ее спас звонок! — рассмеялась Анжелика.

— Продолжим позже, — не унимался Перс.

— Непростую вы мне задали задачу, — сказала Анжелика.

Участники конференции потянулись слушать второй за сегодняшний день доклад, бросая завистливые взгляды на оксфордского медиевиста, который, уже в пальто и с чемоданом в руке, раскланивался с Филиппом Лоу. «На этих конференциях всегда так, — услышал Перс, — главный докладчик сваливает, как только отчитает свой текст. А остальные чувствуют себя осажденной армией, которую генерал покидает на вертолете».

— Вы идете, Перс? — спросила Анжелика.

Перс заглянул в программу конференции.

— Анималистическая образность в героических трагедиях Драйдена, — громко прочел он вслух.

— Возможно, это интересно, — вполне серьезно сказала Анжелика.

— Думаю, этот доклад я как раз пропущу, — сказал Перс. — И вместо него, пожалуй, напишу стихотворение. — Вы пишете стихи? Какого рода? — Короткие, — ответил Перс. — Очень короткие. — Какхайку? — Бывает, что и короче.

— Подумать только! И о чем же будет стихотворение?

— Вы сможете прочесть его, когда оно будет закончено.

— Замечательно. Буду ждать с нетерпением. Ну, я пошла.

Поблизости, неопределенно улыбаясь, маячил Филипп Лоу, будто пастушья собака, загоняющая овец в стадо.

— Встретимся перед обедом в баре, — сказал Перс и демонстративно направился в туалет, намереваясь пересидеть там начало лекции о Драйдене. Как назло, вслед за ним туда же заспешил Филипп Лоу в сопровождении Боба Басби. Перс закрылся в кабинке и присел на стульчак. Стоя над писсуарами, Лоу и Басби, судя по всему, говорили об отсутствующем докладчике.

— Когда он звонил? — спросил Лоу.

— Часа два назад, — ответил Басби. — Сказал, во что бы то ни стало будет здесь во второй половине дня. Я велел ему не скупиться на расходы.

— В самом деле? — усомнился Лоу. — По-моему, это несколько опрометчиво, Боб.

Перс услышал, как в умывальниках зашумела вода, зашелестели бумажные полотенца и хлопнула дверь, выпустившая наружу Лоу и Басби. Спустя пару минут он вышел из укрытия, тихо приблизился к аудитории и заглянул в маленькое дверное окошко. Анжелику он увидел в профиль — она сидела в одиночестве в первом ряду, держа наготове ручку и грациозно подавшись в сторону докладчика. На ней были очки в массивной черной оправе, и она выглядела внушительно и деловито, как всемогущая секретарша большого начальника. Остальные слушатели являли собой все ту же картину оцепенелой скуки. Перс на цыпочках отошел от двери и покинул здание. Он пересек кампус и пошел по дорожке, ведущей к университетскому общежитию.

Мокрые комья тающего снега падали с деревьев прямо Персу за шиворот, однако его это не беспокоило. Он сочинял стихотворение об Анжелике Пабст. К сожалению, между ним и его музой настойчиво вклинивался Йейтс, и все, что Перс смог сделать, это приспособить его стихи к своей теме:

О, эта девушка у входа!

Как трудно слушать мне

О структурной поэтике,

Чосере и Драйдене[7]

Бормоча про себя эти слова, Перс МакГарригл вдруг понял, что влюбился. «Я влюбился», — сказал он роняющим мокрые комья деревьям, и прикрытому снежной шапкой красному почтовому ящику, и облезлой дворняжке, поднявшей лапу у ведущей к общежитию калитки. «Я влюбился!» — воскликнул он, обращаясь к длинной цепочке нахохлившихся воробьев, которые сидели на парапете вдоль раскисшей от грязи дорожки. «Я ВЛЮБИЛСЯ!» — закричал он что было мочи, вспугнув стаю гусей у искусственного озера, и стал бегать взад и вперед, а потом кругами по девственно белому снегу, оставляя за собой замысловатые узоры глубоких следов.