Мир Терского фронта. Тетралогия

Я перелистнул ещё несколько страниц, подумав, что давно пора уже переписать «записнушку» заново, но многие записи я помнил визуально, что здорово помогало ориентироваться в заметках.

— Говорун, ты ничего про эти места не слышал? А то в голове вертится, а в записях найти не могу.

— Может, ты «Искорку» имеешь в виду? Она где-то в этих краях была…

«Точно! Совсем старый стал! — Мысленно я дал себе подзатыльник. — Забыл про один из легендарных объектов, оказавшийся одним из самых больших мародёрских разочарований первого послевоенного десятилетия. Слухи о сверхсекретной базе Госрезерва, совсем не пострадавшей при ядерной атаке и расположенной в Люберцах, передавались из уст в уста и будоражили всех. Отец три раза пытался прорваться к этому хранилищу, но все три раза безуспешно. То погода мешала, то конкуренты. Потом заботы о свежеобразованном Братстве навалились… В результате до „Искорки“ у него руки дошли только в двадцатом году. Вот только на подъезде к Люберцам им встретились знакомые, которые за чашкой чая у костра поведали, что легенда оказалась пшиком! Кто-то из мародеров случайно нашёл этот склад, за пару недель разобрал завалы у одного из входов в объект. Вскрыл капитальные двери… И всё это для того, чтобы обнаружить немного продуктов с истёкшим сроком годности! Склады были пусты ещё до Катастрофы!»

— Верно! — Я нашёл нужную страницу в «гроссбухе». — Тут у меня адрес есть: «1-й Панковский проезд, дом 5».

Чпок покосился на карту в прозрачном планшете, закреплённую на специальном кронштейне на передней панели:

— Так это всего в одном квартале как раз в ту сторону. А что это за «Искорка»?

Пересказывать старую историю мне сейчас не хотелось, и я просто ответил:

— Ничего, что было бы важно в настоящий момент. Потом, если напомнишь, расскажу… — И продолжил уже в рацию: — Заноза в канале! Саламандр, поехали, с ситуацией разобрались.

«Может, кто-то решил использовать помещения „Искорки“ для своих надобностей, а может, люди сюда по следам легенды приехали. Не стреляют — и ладно. А нам торопиться надо, стемнеет скоро».

* * *

Труба туннеля, освещенная ручным фонарём, выглядела, скажу честно, непрезентабельно — скопившийся за десятилетия принесённый водой песок и мусор, из которых то тут, то там торчали полусгнившие машины. А если вспомнить, с какой частотой падали на ближайшие окрестности «ядрёнбатоны», то и фонить там по сию пору должно изрядно. На этот раз, памятуя о неизвестном джипе с пулемётом, из машин всем скопом вылезать не стали, и туннель осматривали только три человека. «Тигры» же стояли чуть поодаль, блокируя подъезды к туннелю.

— Не, похоже, тут не пролезем, — подтвердил мои сомнения Тушканчик, встав рядом. — Машинки у нас не маленькие, а тут… Посмотри, сколько до потолка осталось. Чуть больше двух метров.

Самое обидное, что от нужного места нас отделяла хорошо если пара километров, а тут такой облом.

— Илья, а может, рискнём? Гранатомёт с турели снимем — тогда пролезем, — предложил подошедший Саламандр.

Мур стремительно повернулся к нему:

— Вот и видно, что ты ещё молодой! Хоть бы глупости потише говорил, не позорился!

Лицо Сергея вспыхнуло:

— Ты, Тушканчик, тоже не сильно старый! Если я…

«Да, действительно, салага пока ещё… Старой службы не пробовал! А ведь она сильно от нынешней отличается, и первым делом в походе. Раньше экспедиция значила выживание для тебя самого и близких твоих, да и надеяться можно было только на тех немногих, кто решился пойти в „горячую“ зону в призрачной надежде отыскать что-нибудь ценное. Это сейчас нас, Следопытов, две тысячи, с отлаженной связью, договорами о сотрудничестве с ближайшими соседями, транспортной службой и централизованным снабжением. А вот выходит, что многих „стариков“, и меня в частности, это расхолаживает. Сперва запасной маршрут проложить забыл, потом про „Искорку“ забыл, так и патроны в рюкзак положить забуду!»

Я встал между спорщиками:

— А ну, ша! Ты, Саламандр, действительно облажался — забыл, что вам в «школе» рассказывали про канализацию и низины? Но и ты, Ваня, хорош! На фига на парня наехал? Он же на «тропу» встал после всех этих катавасий. Это мы с тобой до конца дней ливнёвки опасаться будем и в любой городской подвал без дозиметра никогда не войдём, а Серёга всё больше на природе работал. Так что оба-двое отличились.

— Мистер Шляпа — всем! У нас гости с пяти часов! «УАЗ» с трещоткой! — прервал мою тираду голос в наушнике.

— Заноза в канале. Саш, далеко они?

— На путепроводе стоят. Не дергаются, но и не уезжают. Похоже, за нами ехали.

— Эй, Говорун, — обратился я к Фёдору, оставшемуся в моей машине, — запроси их на «мародёрском». И на «четырёх тройках»[242] тоже.

После пары минут ожидания я снова обратился к Говоруну:

— Ну что, Федя, глухо?

— Как в танке! Может, им фонариком помигать?

— На фиг! Лучше дальше поедем.

Поскольку переговоры слышали все наши, повторять ни для кого не пришлось, и десять минут спустя, пробравшись вдоль железной дороги, наша маленькая колонна подъехала к путепроводу.

— А это что за явление Христа народу! — озадаченно спросил Чпок.