Мир теней

Миссис Мартинсон протянула мне холеную загорелую правую руку.

- Очень приятно с тобой познакомиться, Сьюзен, - сказала она, одаривая мои пальцы невесомым пожатием. – Можешь ты поверить в то, что случилось с бедным маленьким Брайсом? Его отец в ярости. Как будто дела шли еще недостаточно плохо из-за этой несчастной девушки… ну, ты понимаешь. А теперь еще и это. Клянусь, такое ощущение, что эта академия проклята или что-то вроде того.

- Да, - ответила я. – Ну, рада была познакомиться с вами. Я лучше пойду.

Никто не возражал против моего ухода: миссис Мартинсон – потому что ее это совершенно не волновало, а Брайс – потому что заснул.

Я нашла Адама и Ки-Ки стоящими у дверей комнаты, расположенной с противоположной стороны коридора. Когда я подошла к ним, Ки-Ки приложила палец к губам.

- Слушай, - шепнула она.

Я так и сделала.

- Более неподходящего времени просто не могло быть, - разглагольствовал знакомый – мужской, солидный – голос. – Учитывая, что меньше чем через две недели нам предстоит принять архиепископа…

- Мне очень жаль, Константин. – Голос отца Доминика звучал очень слабо. – Я понимаю, как трудно тебе теперь приходится.

- И Брайс Мартинсон, из всех учеников! Ты знаешь, кто его отец? Всего-навсего один из лучших судебных юристов в Салинасе[53]!

- Отец Дом влип, - прошептал мне Адам. – Бедный старикан.

- Жаль, что он не предложил монсеньору Константину просто пойти и прыгнуть в озеро. – Багровые глаза Ки-Ки яростно сверкали. – Сморщенный, сварливый, старый…

- Давайте поглядим, не удастся ли нам чем-нибудь помочь, - тихонько предложила я. – Может, вы, ребята попробуете отвлечь монсеньора? Тогда я просто посмотрю, не нужно ли чего-нибудь отцу Дому. Ну, знаете. Просто быстренько загляну, прежде чем мы пойдем.

Ки-Ки пожала плечами:

- Я не против.

- Я в игре, - согласился Адам.

Тогда я громко позвала: «Отец Доминик?» – и толкнула дверь палаты.

Комната оказалась не такой большой и светлой, как у Брайса. Стены были бежевыми, а не желтыми, и я заметила всего одну вазу с цветами. Окно, насколько я могла судить, выходило на парковку. И никто не подключил отцу Доминику никакого обезболивающего прибора с кнопкой, которую можно нажимать, когда заблагорассудится. Не знаю, на каких условиях заключают договор медицинской страховки священники, но, в любом случае, эти условия не настолько хороши, как следовало бы.

Было бы преуменьшением сказать, что отец Доминик удивился при виде меня. У него просто отвисла челюсть. Святой отец казался совершенно неспособным произнести хотя бы слово. Но это и к лучшему, поскольку следом за мной ворвалась Ки-Ки и затрещала:

- О, монсеньор! Отлично. Мы везде вас разыскиваем. Нам хотелось бы, если вы не возражаете, получить эксклюзивное интервью по поводу того, как акт вандализма, совершенный прошлой ночью, может повлиять на предстоящий визит архиепископа. Неблагоприятно, верно? Вы можете как-то это прокомментировать? Возможно, вы выйдете с нами в коридор, где мы с моим коллегой сможем…

Со встревоженным видом монсеньор Константин последовал за Ки-Ки, раздраженно бубня:

- А теперь послушайте меня, юная леди…

Я медленно подошла к отцу Доминику. Не то чтобы я была взволнована встречей с ним. То есть, я понимала, что ему, возможно, не слишком со мной повезло. Я была тем самым человеком, в которого Хизер швырнула голову отца Серра, и подозревала, что отец Доминик, скорее всего, знает об этом и, вероятно, не испытывает ко мне особо теплых чувств.

Во всяком случае, я так полагала. Но полагала я, само собой, неправильно. Мне неплохо удается разбираться в том, что думают мертвецы, а вот постигать мысли живых у меня пока еще не совсем получается.

- Сюзанна, - обратился ко мне отец Доминик своим мягким голосом. – Что ты здесь делаешь? Все в порядке? Я очень о тебе беспокоился…

Наверное, мне следовало этого ожидать. Отец Доминик ни капельки на меня не злился. Просто беспокоился, вот и все. Но единственным, о ком здесь стоило волноваться, был он. Если не считать ужасного пореза над глазом, с его лица сошли все краски. Белый как стена, отец Доминик выглядел гораздо старше своего возраста. Только его глаза, голубые, как небо на улице, были такими же, как и всегда, – в них светились юмор и добродушие.

И все же, увидев его в таком состоянии, я снова пришла в ярость. Хизер пока не понимала этого, но она попала по полной программе.

- Обо мне? – Я уставилась на святого отца. – Почему вы беспокоитесь обо мне? Не менячуть не прибило распятием сегодня утром.

Отец Дом печально улыбнулся:

- Не тебя, но я считаю, что тебе надо кое-что мне объяснить. Почему ты мне не сказала, Сюзанна? Почему не поделилась тем, что у тебя на уме? Если бы я знал, что ты собираешься явиться в миссию одна посреди ночи, я никогда не позволил бы тебе этого сделать.