Мир Темной звезды. Том 1

— Ты намекаешь на то, что мой клинок был недостаточно быстр? — сердито спросил Фенеон. — Магнус родился таким, какой он есть.

Вождь замолчал и дал команду канку двигаться легкой рысью в направлении Ниобенэя. Садира задержалась, пытаясь примирить в душе тот образ отца, как труса, который давно сформировался в ее сознании, с образом некоего храбреца, который вырисовывался из только что услышанного ею рассказа.

Поняв тщетность своих попыток, она сдалась и направила своего канка вслед за канком отца.

Едва ее канк догнал канка Фенеона, колдунья выпалила:

— Если ты рассказал мне все это только потому, что хочешь, чтобы я осталась с кланом, у тебя ничего не выйдет.

Фенеон притормозил своего канка, чтобы дать возможность Садире поравняться с ним. Когда он заговорил, его голос был нарочито спокойным:

— Что заставляет тебя думать, что я хочу, чтобы ты оставалась с нами?

— А разве нет? — с вызовом спросила колдунья.

Вождь наигранно улыбнулся, по-прежнему не поднимая глаз от дороги.

— Мы могли бы прийти к соглашению… — начал было он.

— Очень сомневаюсь в этом, — начиная выходить из себя, ответила Садира.

— Меня нельзя купить.

Фенеон пожал плечами.

— Очень жаль, — вздохнул он. — Но это никак не изменит того, с чем тебе придется столкнуться в башне Пристан. По правде говоря, было бы гораздо лучше, если бы ты осталась с нами.

— Конечно, лучше для вас, — ответила Садира. — Но я обещала добраться до башни, и ничто меня не остановит.

— Только глупая дура может позволить какому-то обещанию погубить себя, — проворчал Фенеон, печально качая головой. — Обычно чувство страха бывает сильнее чувства долга.

Садире не терпелось спросить его, не потому ли он бросил ее мать, что боялся кого-то или чего-то, но она сдержалась. Иначе ей пришлось бы нарушить свое инкогнито и признаться, кто она такая на самом деле. Садира все еще не доверяла отцу и не видела пока смысла в том, чтобы раскрыть ему свой секрет.

Поэтому она решила продолжить спор:

— Чувство страха совсем не обязательно бывает сильнее чувства долга, даже если дело касается эльфа. Ты же, должно быть, испытывал сильный страх, когда отправлялся на поиски Селбы.

— Я был зол, как собака, а вовсе не испуган. До этого никто никогда ничего не похищал у меня! — пояснил Фенеон, сердито глядя на нее. — Если бы я позволил им безнаказанно похитить у меня сестру, они обязательно бы явились потом за моими канками и моим серебром.

— Мне бы следовало это знать, — сказала Садира. В ее словах были явно слышны нотки горечи, так как она поняла, насколько же она была наивной, полагая, что ее отец действовал из благородных побуждений. — Вы, эльфы, живете только для самих себя. Больше вас ничего не интересует.

— А кто живет по-другому? — мгновенно отреагировал Фенеон. Они спустились к подножию холма и ехали по пересеченной местности, с трудом пробиваясь сквозь густые заросли ясенца и ракитника. — Жизнь слишком коротка, чтобы посвящать ее иллюзиям вроде долга и верности.

— А как насчет любви? — поинтересовалась Садира. Ее разбирало любопытство относительно чувств, которые испытывал Фенеон к ее матери. Ей хотелось выяснить, как изменилось бы его отношение к ней самой, узнай он о том, кто она такая на самом деле. — Это тоже одна из иллюзий?

— Очень приятная иллюзия, — ответил Фенеон, широко улыбаясь. Местность была более ровной, и он мог теперь позволить себе почаще поднимать глаза на Садиру. — Я любил многих женщин.

— Использовал их, так будет точнее, но не любил, — ехидно заметила Садира. Она не знала, что больше выводит ее из себя — легкомысленное употребление слова "любовь" или вывод, напрашивавшийся из слов отца.

Значит, ее мать была всего лишь одной из длинной вереницы возлюбленных, постоянно сменявших одна другую.

Фенеон нахмурил брови.

— Откуда тебе известно о моих женщинах? — недовольно спросил он.

— Если у тебя нет чувства долга по отношению к своим женщинам, если тебе чуждо такое понятие, как верность по отношению к ним, то как ты можешь любить их? — ответила вопросом на вопрос Садира, избегая прямого ответа.

— Любовь есть рабство, — усмехнулся эльф.

— Я знаю это не хуже тебя, — возразила Садира. — Неужели ты и на самом деле любил всех тех женщин, которых считал своими возлюбленными?

— Конечно, — ответил вождь.

— Тогда докажи это, — попросила Садира.

— И как я, по-твоему, должен сделать это?

— В этом нет ничего трудного. Всего лишь назови их имена, — предложила Садира, пытаясь представить себе, какова будет ее реакция, когда он назовет имя ее матери или когда не сможет его вспомнить.

— Всех?

Садира кивнула.

— Если ты любил их всех, — подтвердила она.

Фенеон покачал головой.

— Я Не смогу, — сказал он. — Их было так много.

— Я так и думала, — усмехнулась Садира. Она постучала по усикам-антеннам канка, давая ему команду перейти в галоп.

Фенеон быстро поравнялся с ней.

— Нет причин для спешки, — сказал он, стараясь держаться рядом с ней. Мы доберемся до города задолго до того, как городские ворота будут закрыты на ночь.

— Отлично, — сказала Садира, канк которой продолжал двигаться галопом.