Мир Софии

Милая моя! Больше всего мне хотелось бы посылать тебе весточки с белым голубем. Однако белых голубей в Ливане не достать. Если в этой разоренной войной стране чего не хватает, так это белых голубей. Неужели ООН когда-нибудь в самом деле удастся обеспечить на земле мир?

P.

 S. Не исключено, что ты сможешь поделиться своим подарком на день рождения с другими. Мы подумаем об этом, когда я вернусь. Впрочем, ты все равно не понимаешь, о чем речь.

С приветом — тот, у кого более чем достаточно времени думать о нас обоих.

Когда девочки прочли шесть открыток, осталась последняя, в которой было написано:

Дорогая Хильда! Меня просто распирает от желания выложить секреты, связанные с твоим днем рождения, и я по нескольку раз в день вынужден себя сдерживать, чтобы не позвонить тебе. Подарок с каждым днем разрастается, а ты сама знаешь, если чего-то делается все больше и больше, это все труднее держать при себе.

P.

 S. Рано или поздно ты познакомишься с девочкой по имени София. Чтобы вы немножко узнали друг о друге перед встречей, я начал посылать ей копии моих открыток к тебе. Не иначе как она скоро догадается, с чем это связано, а, Хильдемур? Пока что она знает не больше тебя. У нее есть подружка, которую зовут Йорунн. Вдруг она поможет разобраться?

Прочитав эту открытку, девочки замерли, сидя на полу и глядя друг дружке в глаза. Йорунн еще раньше вцепилась в Софиину руку.

— Мне страшно, — сказала она.

— Мне тоже, — отозвалась София.

— От какого числа штемпель на последней?

София снова заглянула в открытку.

— Шестнадцатого мая. Это сегодня.

— Не может быть! — чуть ли не зло бросила Йорунн.

Они еще раз внимательно рассмотрели штемпель, но дата была пропечатана очень четко: «16-05-90».

— И все-таки концы с концами не сходятся, — упорствовала Йорунн. — Непонятно, кто их мог написать. Во-первых, он должен быть знаком с нами. Во-вторых, откуда ему стало известно, что мы придем именно сегодня?

Из двух подруг больше испугалась Йорунн. Для Софии ни Хильда, ни ее отец не были новостью.

— Мне кажется, это связано с зеркалом.

Йорунн опять вздрогнула.

— Ты хочешь сказать, открытки выскакивают из зеркала, как только на них поставят штемпель в Ливане?

— У тебя есть объяснение получше?

— Нет.

— Здесь скрываются и другие тайны.

Встав с пола, София поднесла свечку к висевшим на стене картинам. Йорунн тоже подошла ближе, пригляделась.

— «Беркли» и «Бьеркели». Что это значит?

— Понятия не имею.

Свеча уже почти догорела.

— Пора уходить, — сказала Йорунн. — Идем!

— Я только захвачу зеркало.

С этими словами София приподнялась на цыпочки и сняла висевшее над комодом зеркало в бронзовой раме. Йорунн пыталась воспротивиться, но София не стала слушать ее возражений.

Когда девочки вышли из хижины, снаружи уже стемнело. Впрочем, майские ночи не бывают очень темными: небо посылало на землю ровно столько света, чтобы ясно вырисовывались очертания кустов и деревьев. А еще небо, как в зеркале, отражалось в маленьком озере. Подруги неспешно переправились на другую сторону.

По дороге к палатке они в основном молчали, но объясняли это тем, что вторая напряженно обдумывает увиденное. Время от времени у них из-под ног взлетали какие-то птицы, раза два доносилось уханье совы.

Придя к палатке, девочки тут же залезли в спальники.

Йорунн ни за что не разрешила Софии внести зеркало внутрь. Перед сном они признались друг дружке, что им жутко, даже когда оно лежит снаружи. София прихватила из хижины и открытки, которые теперь спрятала в боковой карман рюкзака.

Проснулись они спозаранку. София первой вылезла из спального мешка. Надев сапоги, она выбралась из палатки. Перед входом лежало в траве сплошь покрытое росой зеркало. София вытерла его свитером и увидела свое отражение. Она смотрела на себя как бы снизу вверх — и одновременно сверху вниз. К счастью, новых открыток из Ливана нигде не обнаружилось.