Мир смерти против флибустьеров

— Тоже не знаю. Но думаю, нет. На кой черт им платить налоги какой-то Лиге для содержания ее дурацкого космофлота? Этой гигантской армады, где у любого солдата, не говоря уж об офицерах, безумно красивая форма, зато даже адмирал никогда не знает, в какую сторону важнее полететь. Вот поэтому они всюду и опоздывают с миротворческими миссиями и карательными операциями. А у радомцев есть своя пусть небольшая, но весьма мобильная служба безопасности. И еще у них есть друзья.

— Красиво говоришь, Генри, — похвалил Язон. — Но про флот Лиги я и без тебя все знаю. А Специальный Корпус?

— Что Специальный Корпус? — встрепенулся Морган. — Знать про него не хочу. И говорить ничего не буду.

— Почему? — удивился Язон.

— Потому что это — военная тайна, — ответил Морган со странной улыбкой, то ли пошутил, то ли просто закрыл тему.

Язон предпочел не муссировать этот вопрос.

— Ну, хорошо, — продолжил он вытягивание информации, раз уж главарь флибустьеров так разговорился. — Радомцев вы не трогаете. Вы им друзья. А много еще таких дружественных планет?

— Немного, но есть. А вообще мы делим все миры на те, которые можем завоевать, и те, которые можем купить. Радом мы рано или поздно купим. Они даже не обидятся. И Кассилию когданибудь купим. И Луссуозо. А вот такие давно сошедшие с ума планеты, как Дархан, придется завоевывать. Пока же, как видишь, только разминаемся, готовимся к серьезным битвам, кусаем всюду понемножку.

— И это у вас называется понемножку! — не удержался Язон. — Да уж, Генри, от скромности ты не умрешь. Ну, а Специальный Корпус вы тоже купите, или будете завоевывать?

Морган резко вскинул на него глаза:

— Мы говорили о мирах, то есть об обитаемых планетах, и только. И только, — повторил он с нажимом.

Язон и не ожидал другого ответа. Просто хотелось проверить, не была ли случайной та фраза о военной тайне. Проверил. И теперь сказал солидно, будто судья, ведущий заседание:

— Возражение принято.

Морган опять не почувствовал иронии. Он продолжил говорить о своем, будто и не было этого сбоя в беседе:

— Мы уже способны сегодня нападать на весьма могучие планеты, и это важный этап в нашей истории. Знаешь, с чего начинались флибустьеры?

— Нет, — честно признался Язон.

— С примитивных мелких налетов — на торговые корабли. Одни из нас проходили школу грабительских войн в той самой Звездной Орде, которая в течение многих лет наводила ужас на всю Галактику, пока вы с нею окончательно не расправились. Другие оттачивали мастерство в гангстерских группировках на различных промышленно развитых мирах. Третьи огнем и мечом вершили историю на планетах, деградировавших до варварского уровня. Ну а потом Старик Сус перетащил с Тортуги на Джемейку магический символ

— аукснис жверис. И после заложил его в банк на Кассилии под огромную ссуду. А легендарный Джон Сильвер на эти деньги снарядил непобедимую армию, собрал под наши черные знамена и первых, и вторых, и третьих.

На этом моменте истории Язон был бы не против остановиться поподробнее, чтоб разобраться с некоторыми неясностями, но куда там! Морган пел соловьем, и остановить его не представлялось возможным.

— Я уже не застал Сильвера, — рассказывал он. — Я воевал в армии Дрейка. Но знаю, что еще Сильвер перешел от нападений на грузовики и пассажирские лайнеры к серьезным сражениям с военными кораблями. А великий Фрэнсис Дрейк учил нас не бояться никого и ничего, не признавать никаких авторитетов, кроме флибустьерских. А еще — учил строжайшей дисциплине и умению различать, где необходима взаимовыручка, а где — здоровый дух соревнования между товарищами. Учил не жалеть никого, ибо жалость расслабляет. И не любить никого, потому что любить можно только Бога, деньги и власть. Все остальное тоже расслабляет, особенно любовь к людям. Люди вообще недостойны слишком сильных чувств. Они просто бывают нужными и ненужными.

Было даже забавно смотреть, как Морган увлекается своей риторикой. Он начинал вещать с таким пафосом, будто перед ним площадь, заполненная народом, или, как минимум, огромный зал, до отказа набитый фанатичными последователями этого параноидного учения. Забавно — с одной стороны. А с другой — неприятный холодок пробежал по спине Язона. Захотелось вернуть разговор к нормальному диалогу. И едва уловив малейшую паузу, он спросил:

— Генри, а я — нужный человек?

— Ну конечно, нужный, — с энтузиазмом откликнулся Морган. — Уверен, что и сам Дрейк увидел бы это сразу. А во мне сэр Фрэнсис увидел лучшего ученика. Так что, когда он погиб, я сразу стал первым человеком и на Джемейке, и во всем флибустьерском космосе.

— Понятно, — сказал Язон. — Интересная история. В чем-то даже поучительная. Ваша жажда власти, ваша смелость и сила, упорство, целеустремленность, умение сражаться — все это достойно уважения, Генри. Но я все равно не понимаю, зачем убивать тех, кто заведомо слабее, тех, кто безоружен и вообще беззащитен?

— Хороший вопрос! — обрадовался Морган в своей излюбленной манере. — А зачем, например, ты пьешь спиртное и куришь сигареты? Ведь это вроде бы тоже нехорошо! А? Но как приятно!