Мир смерти. Планета проклятых

— Все зависит от игры случая. Через пять минут, через пять веков или вообще никогда — слепая игра случая. — Майк помрачнел, да и Язон, хоть он никогда не питал особых иллюзий, ощутил приступ тоски и одиночества. — Полно грустить. Дела идут не так уж плохо. Сравните наше теперешнее положение со сбором креноджей в веселой компании рабов Чаки. Теперь у нас удобная теплая квартира, достаточно пищи. Со временем мы обзаведемся другими полезными вещами. Неужели вы думаете, что я все это затеял во имя Хертуга? Я вытащу этот мир из рутины невежества и направлю его в новое, технологическое будущее.

— Я раньше не понимал…

— К сожалению, это для вас типично. На этой планете статичная, мертвая культура. Она никогда не смогла бы развиваться без сильного толчка извне. И я уже сделал этот толчок. Пока все технические знания заморожены, засекречены, никакого прогресса быть не может. Возможны лишь незначительные изменения и усовершенствования внутри кланов. Но ничего глобального. Я разрушу все это. Я передам Хертугу все местные секреты плюс к тому множество сведений, которые здесь никому не известны. Это нарушит моральный баланс в обществе. Раньше кланы были примерно равны по силе, теперь Хертуг станет сильнее всех, он развяжет войну и победит их всех — одного за другим.

— Войну? — переспросил Майк. Ноздри его раздулись, а в глазах появился лихорадочный блеск. — Вы сказали: войну?

— Да, — благодушно ответил Язон, отпивая из стакана. Он так погрузился в собственные мысли, что не заметил возбуждения Майка. — Как кто-то справедливо заметил: нельзя приготовить яичницу, не разбив яйца… Предоставленный самому себе, этот мир до скончания дней так и ковылял бы по своей орбите, если б не я. Девяносто пять процентов населения по-прежнему были бы обречены на болезни, голод, нищету, рабство. Но я начну небольшую научную войну и уничтожу конкурентов Хертуга. Когда все будет кончено, станет лучше для всех. Хертуг ликвидирует границы между племенами и станет диктатором. Работа, которой я занят, не по плечу престарелым сцилоджам, поэтому я возьму в обучение способных рабов и юношей из хороших семей. Начнется бурный расцвет промышленности. Я обещаю! Научная революция захлестнет планету. Машины, свободное предпринимательство, капитализм, досуг, искусство…

— Чудовище! — процедил Майк сквозь зубы. — Чтобы удовлетворить свое честолюбие, вы готовы развязать войну и обречь на смерть тысячи невинных. Я остановлю вас, даже если мне придется заплатить за это собственной жизнью.

— Вы что-то сказали? — спросил Язон, поднимая голову. Он задремал, погруженный в видения золотого будущего.

Но Майк не ответил. Склонившись над самогонным аппаратом и продолжая чистить его, он до крови закусил губу. Только теперь он понял преимущество молчания.

Во дворе крепости Перссонов стоял большой каменный резервуар с питьевой водой. Здесь встречались рабы, приходившие наполнить свои сосуды, здесь был центр всех сплетен и интриг.

Майк, дожидаясь своей очереди за водой, внимательно всматривался в лица людей. Он искал раба, заговорившего с ним несколько недель назад. Тогда Майк ничего не ответил ему, но сейчас…

Наконец он высмотрел его в толпе и поманил жестом. Они отошли в сторону.

— Я согласен, — прошептал Майк.

Раб криво усмехнулся:

— Наконец-то ты поумнел.

Лето было в самом разгаре. Жара спадала только после захода солнца.

Работа над катапультой уже близилась к концу, когда Язон был вынужден нарушить свое основное правило — работать только днем: стоять в самом пекле, у раскаленного котла было просто невыносимо, поэтому предстоящее испытание катапульты он в последний момент перенес на вечер.

Майк вышел за водой, а Язон, отужинав, направился в мастерскую.

Свист пара и грохот механизмов заглушали все другие звуки. О том, что на улице происходит что-то неладное, Язон догадался только тогда, когда в мастерскую вбежал истекающий кровью солдат. Из плеча у него торчала стрела.

— Трозеллинги! — выкрикнул он и упал без сознания.

Поднялась паника. Все бросились к выходу. На попытки Язона остановить людей никто не реагировал. Чертыхаясь, он задержался в мастерской, погасил огонь и открыл предохранительные клапаны, иначе котел мог взорваться, и лишь затем поспешил за остальными.

Пробегая мимо стеллажа с инструментами, Язон схватил бронзовую «утреннюю звезду»[1] и помчался через темные залы туда, откуда доносились возбужденные крики.

Поравнявшись с лестницей, ведущей на верхние этажи, он услышал приглушенные голоса и звон оружия, но, не придав этому значения, понесся дальше, к морским воротам. Однако, добежав до центрального входа, Язон обнаружил, что сражение уже подходит к концу.