Мир Смерти и твари из преисподней

А после разговора с Экшеном ситуация только еще сильнее осложнилась. Какое уж там последовательное рассмотрение и поэтапная реализация! Битва на Моналои все больше напоминала Язону сеанс одновременной игры в шахматы. Причем на каждой доске партия-блиц: сделал ход, и бегом к следующему. И нельзя ничего забыть, ошибки – недопустимы, и часы оглушительно тикают, напоминая о сжатых сроках, да еще эти подлые игроки почему-то не каждый за себя, а все вместе – против Язона. Они за его спиной шушукаются, договариваются о чем-то и вероломно меняют правила по ходу игры. Ну, действительно, где это видано, чтобы на одной не слишком густонаселенной планете в одно и то же время существовало столько различных классов, каст, категорий, организаций, разноязыких групп – и все со своими плохо стыкующимися интересами. Вдобавок эта веселая компания давно и основательно отравлена сильнодействующим наркотиком. И до смерти перепугана появлением несусветной нечисти из раскаленных недр. Но… как говорится, совершенству нет предела. Экшен приготовил дополнительный сюрприз.

«Это все придумал Солвиц!» – орал он еще тогда на плантации. Случайно такое имя в голову не придет. А теперь с упорством, достойным лучшего применения, Экшен требовал сугубо конфиденциального разговора. Конечно, Язон условие принял и в какой-то момент был вынужден согласиться, что да, пожалуй, кроме него, никто другой и не стал бы выслушивать Экшена так долго и так внимательно. Любой пиррянин, даже прекрасно образованный и умеющий трезво мыслить Бруччо, счел бы рассказы искалеченного фэдерами человека болезненным бредом, результатом многочисленных побоев и длительного воздействия чумрита вкупе с прочей дрянью. Быть может, еще только Арчи Стовер сумел бы так же, как и Язон, взглянуть на все философски. Но Экшен не был знаком с выдающимся юктисианским ученым и предпочел откровенничать только со своим молочным братом.

Часа полтора ходили они по полям вокруг пиррянского лагеря. Экшен патологически боялся подслушивания и подглядывания, хотя из всего им изложенного естественным образом вытекало, что от главного врага все равно никуда не спрячешься. Короче, с логикой у него было не все в порядке. Очевидно, мозг Экшена в какой-то степени действительно пострадал от пережитого, но – что поделать? – многие принципиально важные вещи мог сообщить Язону только этот несчастный человек.

И вот что он рассказал.

Начал, как говорится, от Адама, но Язон и тут вынужден был признать, что такой подход верен, – иначе многое из дальнейшего понималось бы с трудом.

Когда несколько лет назад они расстались в своем родном мире – на Поргорсторсаанде, который оба уже давно родным не считали, Экшен вдруг осознал, что невольно сделался игрушкой в чужих и страшных руках. Его использовали как червяка, насаженного на крючок, чтобы выцепить с далекой планеты Пирра крупную рыбу – Язона динАльта. Ведь не без помощи Экшена, а точнее, при его непосредственном участии Язон был подвергнут весьма рискованным испытаниям, а затем отправлен в смертельно опасное путешествие.

О сути всего происшедшего Экшен узнал много позже, когда судьба занесла бывалого охотника на планету Эгриси. Там, на обширном и совершенно диком острове, водились редчайшие полосатые собаки, достигавшие двух с половиной метров в холке. Увлекательная получилась охота. Но по эгрисянским обычаям половину любых трофеев полагалось отдавать местному царю, и законопослушный, как и прежде, Экшен явился ко двору И. Д. Йота с положенным количеством выделанных шкур и освежеванных туш. Ритуальное поздравление удачливого охотника благополучно перешло в пышное застолье. В общем, все было просто здорово, пока посередине этого праздника не появился вдруг уже знакомый Экшену отец Фиодор – Верховный Жрец главного храма Дзевесо – и не отозвал его в сторонку. Странное имя было у этого Жреца, впрочем, не более странное, чем и все остальное на Эгриси. «Есть разговор», – доверительно сообщил отец Фиодор, сверкая хитрющими черными глазами из-под низко нахлобученного кремового капюшона. В тот же миг Экшен вдруг почувствовал, что будет не только слушать, но и слушаться этого человека. Больше того, он понял, что уже давно слушается его, именно его, только его. И совершает один за другим странные поступки, подчиняясь воле загадочного и жуткого в своей загадочности отца Фиодора.

– Мое настоящее имя – Теодор Солвиц, – счел нужным проинформировать Верховный Жрец.