Мир Смерти и твари из преисподней

Мета предполагала увидеть хорошо знакомый ей радомский космопорт, единственный на планете и один из крупнейших в Галактике. Звездные ворота вселенского центра торговли производили неизгладимое впечатление на любого и не могли не запомниться. Огромное пространство, в любую сторону до самого горизонта заполненное кораблями всех видов и размеров, стоящими под погрузкой, проходящими профилактику или полностью готовыми к старту. Пестрота флагов, гербов и прочей символики; разноязыкий говор диспетчеров, грузчиков, торговцев, военных; бесконечное разнообразие форм корпусов, крыльев, энергоблоков, вооружения и всевозможной оснастки. Посмотреть на звездолеты разных планет и народов Мета как профессиональный пилот всегда любила. Но на этот раз не довелось.

Радомский торговый порт оказался здесь не единственным местом, способным принимать межзвездные корабли. Для особо важных гостей был предоставлен скромный по размерам, но оборудованный по последнему слову техники персональный космодром господина Гроншика. И это несмотря на то, что моналойцы, как выяснилось еще в пути, отправились в столь дальний вояж не с одной лишь целью переговоров. Фэдеры считали просто недопустимым лететь на Радом (!) порожняком. Потому и снарядили не какой-нибудь легкий крейсер, а весьма солидную по грузоподъемности и одновременно очень мобильную караку. У флибустьеров Мета встречала что-то подобное. Карака – это специфическое судно с мощнейшими двигателями, самым современным вооружением и многочисленными просторными трюмами, заполненными сейчас, разумеется, чумритом. Белый сладкий порошок, неотличимый по вкусу и почти полному отсутствию запаха от сахарной пудры, был расфасован в небольшие герметичные мешки, которые, в свою очередь, помещались в трехтонные пластиковые контейнеры. Вот с таким веселеньким грузом и приходилось соседствовать пиррянам.

К разгрузке приступили очень оперативно – одно удовольствие было посмотреть, как летают в стальных руках специальных роботов тяжеленные, матово поблескивающие коробки, словно детские кубики. Под все это хозяйство подали обыкновенные платформы на колесном ходу, очевидно, склад находился где-то рядом, но наблюдать за дальнейшим процессом не пришлось. Представители службы безопасности Гроншика встретили их у трапа, усадили в очень комфортную бронемашину на магнитной подушке, благо покрытие космодрома и прилегающих трасс было цельнометаллическим, и быстро доставили прямо во дворец.

Иначе как дворцом назвать главное здание резиденции Гроншика язык не поворачивался: башенки, эркеры, высоченные стрельчатые окна, арочные переходы, массивные резные двери, множество скульптур по стенам. Внутри – покрытые мягким ворсом ковра лестничные марши, сверкающие чистотой перила, колонны, балюстрады, циклопических размеров вычурные люстры – словом, явный переизбыток роскоши и безвкусицы, граничащей с идиотизмом.

Сам Гроншик вполне соответствовал собственным интерьерам. Барнардского зеленого золота, наиболее дорогого из всех известных в Галактике, понавешено было на нем в виде цепей, перстней и браслетов побольше, чем на иной принцессе или дочке миллионера. Ну и конечно, вирунгейские многоцветы, каждый размером с добрый лесной орех, украшали его запонки, кольца на безымянных пальцах и заколку для галстука. Бульдожья морда Гроншика сделалась как будто еще толще, а шеи по-прежнему не было видно – голова с низко скошенным лбом вырастала прямо из плеч.

Гроншик сидел за столом размером не меньше вертолетной площадки, а кабинет его сравним был разве что со средних габаритов ангаром для целого звена универсальных шлюпок типа «стриж».

На межзвездную прополку, кроме Меты, Керка, Крумелура и Свампа, прибыли еще восемь человек, очень не похожих друг на друга по стилю одежды, цвету волос и кожи. Но всех этих граждан объединяло одно – нарочитое спокойствие и суровая непроницаемость во взглядах. Никто не выразил никаких эмоций при появлении новых персонажей в кабинете, никто не приподнялся даже из своего кресла, не протянул руки. Все только дружно и молча повернули головы и еле заметно кивнули. Очевидно, о появлении Меты присутствующие уже были оповещены. Или этих бывалых людей действительно невозможно ничем удивить. Но Гроншик все-таки счел нужным пояснить:

– Сегодня на наш внеочередной слетняк допущена женщина. Ее зовут Мета. Я давно знаком с нею и прошу считать не просто звездной подругой, а хозяйкой. Помните, в Голденбурге на Кассилии избирались хозяйки наделов? Говорить c ними на равных было не внатяг даже самому Гаммалу Паперроту.[5] Считайте Мету хозяйкой надела, и сто болидов мне в дюзу, если я не прав. Ферштейн?