Мир смерти

Чака водрузил одну ногу на камень и застыл в ожидании. Второй предводитель, заняв позицию в добрых десяти шагах от Чаки, поднял над головой каменный молоток.

— Ненавижу тебя, Чака! — проревел он.

— Ненавижу тебя, Фасимба!

Обмен проклятиями, казалось, был столь же обязательным, как па-де-де в балете. Оба потрясли оружием, выкрикнули в адрес друг друга несколько угроз, затем сели и принялись мирно беседовать.

Фасимба был одет в такой же отвратительный, наводящий ужас наряд, как и Чака, за исключением некоторых деталей. Кроме раковины, его голову украшал череп росмаро, дополненный несколькими рядами клыков и рогов, остальные различия касались исключительно окраски костюма. Оба они были, очевидно, равны по положению.

— Я убил сегодня росмаро! Второй раз за десять дней! — сказал Чака.

— Хорошая добыча. Росмаро — отлично! Где два раба, которых ты должен мне?

— Я должен тебе двух рабов?

— Ты должен мне двух рабов. Не притворяйся дураком. Я принес тебе железную стрелу от дзертаноджей. А второго раба ты должен мне за убитого.

— У меня есть два раба. Вчера я захватил двух рабов из-за океана.

— Хорошая добыча! Рабы — отлично!

Чака подошел к нерадивому рабу, который днем вызвал его гнев.

— Хороший раб, — сказал он, провожая свое имущество пинком.

— Слишком тощий.

— Ты не прав. Сплошные мускулы. Хорошо работает и мало ест.

— Ты лжец.

— Ненавижу тебя, Фасимба!

— Ненавижу тебя, Чака! А где твой второй раб?

— Есть чужеземец из-за океана. Он может рассказать тебе много забавных историй. Хорошо работает и мало ест.

Язон постарался увернуться, но все же удар свалил его на землю. И прежде чем он успел опомниться, Чака схватил за руку Майка и перетащил его через невидимую линию границы.

— Плохо выглядит. Большая дыра в голове, — сказал Фасимба, осматривая нового раба.

— Он хорошо работает, а дыра уже почти зажила. Он очень силен.

— Ты дашь мне другого, если он умрет?

— Дам. Ненавижу тебя, Фасимба!

— Ненавижу тебя, Чака!

Разговор был окончен, и шеренги рабов побрели обратно, каждая в свою сторону.

— Подожди, Чака, — не выдержал Язон. — Подожди, не отдавай моего друга! Мы вместе будем лучше работать. Ты можешь избавиться от какого-нибудь другого…

Рабы вытаращили глаза, а Чака поднял дубину.

— Замолчи, раб. Еще раз скажешь мне, что я должен делать, я убью тебя.

Язон прикусил язык. А что ему оставалось делать! Он не сомневался в судьбе Майка. Если даже тот оправится от раны, то с участью раба не смирится. Отныне Язон будет заботиться только о себе.

Совершив короткий переход, рабы остановились на ночь.

Язон забрался в убежище между двумя камнями и вынул из-за пазухи припрятанный кусок мяса. Оно было холодное и жесткое, но все-таки лучше двух пайковых креноджей, которые составляли большую часть туземной диеты.

— Дай мне, — вдруг послышался жалобный голос, явно принадлежащий девушке.

До этого Язону все рабы представлялись бесполыми существами: все они были одинаково одеты, грязны, волосы у всех были спутаны и нестрижены…

— Бери. — Он отломил ей кусок. — Садись и ешь. Как тебя зовут? — Язон подумал, что, может быть, удастся выудить из этой девушки хоть какую-нибудь информацию.

— Айджейл. — В одной руке она сжимала мясо, а другой вычесывала насекомых из грязных волос.

— Откуда ты? Ты всегда здесь жила?

— Нет. Сначала я была у Бульважио, потом у Фасимбы. Теперь принадлежу Чаке.

— Кто такой Бульважио? Такой же хозяин, как и Чака?

Она кивнула.

— А эти… дзертаноджи… у которых Фасимба получил стрелу, кто они?

— Ты многого не знаешь, — сказала она, доедая мясо и облизывая пальцы.

— Я знаю достаточно, чтобы достать мясо, которого нет у тебя. Поэтому не злоупотребляй моим гостеприимством, а рассказывай, кто такие дзертаноджи.

— Все знают, кто они такие. — Она недоуменно пожала плечами. — Они живут в большой пустыне и ездят на кароджах. Плохо пахнут. У них много интересных вещей. Один из них дал мне свою самую лучшую вещь. Если я покажу тебе, ты не отберешь ее?

— Нет. Я даже не притронусь к ней. Вот, возьми еще мяса и покажи мне свою лучшую вещь.

Айджейл порылась в сумке и достала что-то, крепко зажав в кулаке. Когда она с гордым видом разжала пальцы, Язон увидел на ее ладони круглую красную бусинку.

— Красивая, правда?

— Очень, — вздохнул печально Язон, глядя на жалкую безделушку. Предки этой девушки в космический век поселились на этой планете, обладая всевозможной техникой и знаниями. Отрезанные от всего остального мира, их дети выродились и превратились в этих полуразумных рабов, которые превыше всего на свете ценят пустые стекляшки.

— Ну хорошо, — сказала Айджейл и принялась разматывать с себя шкуры.

— Подожди. Ты мне ничего не должна. Я дал тебе мяса просто в подарок.

— Я тебе не нужна? — удивилась девушка. — Я тебе не нравлюсь? Ты считаешь меня безобразной?

— Ты прелестна. Но я слишком устал.

Красива была девушка или нет, Язон не знал. Одну половину ее лица закрывали немытые жирные волосы, другая была сплошь залеплена грязью. Губы ее потрескались, а на лбу красовался синяк.