Мир Савойя. Зов тьмы (СИ)

Луна опустилась на одно колено, как сделал бы рыцарь, принимающий посвящение. Земля загудела, деревья радостно потрясали голыми ветвями. Они ждали ее так долго, они радовались ей, первой эльфийке, которая захотела впустить в свое сердце песню озера, рек, отдать себя голодной земле. Теперь Луна понимала, отчего у оборотней не рождались дети, земля забирала свои дары у тех, кто не понимал их важности. Оборотни избавились от эльфов, которые могли бы донести до них «Вы не люди, не живите по людским законам». Слишком много времени стали проводить волки в человеческом обличье, слишком часто предпочитали зубам и когтям ножи с топорами. И самку себе выбирали не по велению сердца и зову, а по сговору.

— Куда ты ? — спросил Ришар свою возлюбленную. Луна показала ладошкой направление и понеслась через снег, оставляя едва видимые следы. Она слышала слезы матерей, потерявших детей. Чувствовала горе тех, кто не смог стать родителем. Ришар де Крафт защищал полукровок своей земли, но сильных эльфов, тех кто мог бы пожалеть оставленную землю здесь не было. И деревни, такие как дом оборотня Ардакама оказывались на ее немилости. Девушка шла легко и быстро, пританцовывая под музыку ветра и шепот холодного снега, щеки и губы ее алели, а глаза сияли аметистовым блеском. Ришар шел за ней, зная, что если его возлюбленная пожелает, она раствориться в воздухе, и он никогда ее не найдет. Когда они вышли к широкой дороге, что вела в деревню оборотней, Ришар понял, куда она направляется. Он схватился за меч, зная, как их встретят оборотни. Особенно после того, как Ришар пытал их вожака. Несколько людей вышло из домов и настроены они были недружелюбно. Один мужчина был бледен, тот самый родственник Ардакама, который вместе с ним вознамерился похитить эльфийку и продать ее савойя. В начале он не узнал хозяина Серебряного замка, а узнав зарычал испуганно, как рычит приблудный пес на матерого волка. Он знал, что если Де Крафт пожелает, то спалит до основания всю деревню, а милая эльфиечка поможет ему в этом.

— Что вам нужно? — спросил он, чувствуя как на загривке встают волосы дыбом обещая быструю трансформацию. Ночь была тяжелая для всей деревни, а для Марика особенно. Его молодая жена мучилась схватками всю ночь, да так и не смогла разродиться, теперь у нее поднялся жар, и все понимали, что и ребенка и ее придется хоронить не позднее как следующим днем. Повитуха причитала, но сделать ничего не могла. Давно уже не могла, сколько баб перелегло за последний год…

Ответить на этот вопрос не смог бы и сам Ришар, но ответ знала Луна.

— Пустите, я помогу ей. — сказала она, видя нить тонкой угасающей жизни, и еще одну, держащуюся в этом мире на чистом упрямстве. Он еще не родился, не успел сделать свой первый вздох, а старуха с косой уже согнулась над ним. А он хотел кричать, сосать молоко и расти, он хотел обратиться в зверя и бежать по влажной росе. Марик дрогнул, другие оборотни непонимающе замотали головами, они знали, что хотел сделать с эльфийкой их вожак. Луна не смотрела на них, глаза ее горели ярким светом, — Пустите, они умирают.

И Марик, чувствуя истинность ее слов, отошел от дверного проема. Луна прикрыла глаза, зрение ей только мешало, а Ришар не посмел входить в комнату вслед за ней. Его, мужчину, пугало таинство рождения, и куда понятней было таинство смерти.

Луна не видела измученную женщину, покрытую потом, руки у той болтались плетьми, жар забрал из них последние силы. Не будь женщина оборотнем, она бы уже умерла, а так она тихонько рычала, не способная ни перекинуться, ни родить ребенка. Прохладная ладошка легла ей на живот, запричитала старая повитуха, в попытке отогнать эльфийку. Тут уже с губ Луны сорвался звериный рык и старуха отпрянула, а позже вообще выбежала из комнаты и застыла рядом с Ришаром и Мариком, дрожа.

Прошло время, тихое, мучительное, страшное. Марика трясло, будто он хотел вбежать в комнату, помочь своей жене, но не смел, потому что понимал, что помочь не сможет, а видеть как она умирает он не хотел. Когда за той стороны раздался бешенный женский крик, в начале боли, а потом счастья, а следом оглушительный плачь младенца, перерастающий в волчий скулеж, он побежал внутрь. На кровати лежали двое. Его жена, пребросившаяся в волчью форму, а рядом младенец, который тоже уже покрылся шерстью и изменил конечности, излечивая свое тело. Волчица взглянула на мужа уставшим человеческим взглядом, а младенец, окончательно обернувшись в волка, припал к ее груди и жадно заворочался.

— Обернуться сразу после рождения. Вожаком будет, — восхитился Марик, он положил руку на серую холку своей жены, поднял голову и завыл радостно, оглашая всю деревню и сообщая радостную новость. Родился молодой волчонок, первый оборотень за пять лет. Теперь, когда супруга успешно разродилась, пусть и не без помощи эльфийки, ее ждало уважение и почет. Когда он брал себе в жены дочь попойцы, без рода без племени, над ним смеялись, говорили, что с такой женой и врагов не нужно, теперь Марику предстояло выстоять много битв с желающими заполучить ее себе.