Мир Реки: Магический лабиринт

— Вернее, искренне верующим в науку и считающим ее спасительницей человечества. Я имею в виду науку в руках разумных людей. В то время до меня еще не доходили мудрые слова Свифта, который утверждал, что большинство людей по своей сути являются тупыми иеху.

Он поспешил внести поправку. Большинство людей превращались в иеху лишь время от времени, и только малая часть всегда оставалась поросшим шерстью зверьем. Впрочем, и их хватало с избытком.

— На самом деле наука могла стать нашей спасительницей только в одном-единственном случае — если бы ее не использовали во вред. Но люди всегда и во всем доходят до крайности, и, видимо, зло является сутью наших душ. Я понял это только после тридцати пяти лет. Как и у Данте, мой маленький челн, выплыв на середину жизни, находился еще по ту сторону адских врат.

— Как много времени тебе понадобилось на такую маленькую истину, — сказал Нур. — Неужели так трудно понять, что, несмотря на разум, люди остались животными? Гуманность требует сил; вот они и ведут себя как звери. Так и проще и легче.

— Вот именно, — поддержал его Бёртон. — В нас живут не только люди из палеолита, но и двуногие обезьяны. Хотя мне не хотелось бы оскорблять обезьян.

Долгие годы Фрайгейт считал, что у человека вообще не существует души. И вот однажды его осенила крамольная мысль: если Бог не дал людям бессмертного начала, то они сами должны создать его для себя. Питер написал рассказ, в основу которого легла идея об искусственно созданных душах. Эти синтезированные образования обеспечивали бессмертие, которым Бог не пожелал одарить людей.

В те времена еще никто не касался этой темы. Фрайгейт развил ее до научно-фантастической новеллы, и она получилась довольно интересной. В ней он выразил свое глубинное убеждение в том, что люди должны спасать себя самостоятельно. Бессмысленно ждать спасителя, который, прилетев с небес или другой планеты, искупил бы грехи человечества.

— В чем-то я, конечно, ошибался, но не во всем, — рассказывал Фрайгейт. — Мы нашли свое спасение в синтетических душах, но их создали не люди, а внеземные существа.

— Ватан — это еще не спасение, — возразил Нур. — Это только средство, чтобы приблизиться к концу. Спасение может прийти только из глубины сердца. И оно приходит само по себе.

Слияние науки и религиозных побуждений привело к созданию мира Реки. Но ватаны завели этиков в тупик. С их появлением наука угасла, как закат солнца, и ведущие позиции заняла метафизика.

Тем временем люди продолжали свое существование, двигаясь в потоке событий и забот. Нравилось им это или нет, но они спали, питались и влюблялись, удовлетворяли старые потребности и искали новые. Задавая вопросы компьютеру, они часто не получали ответов, однако у них оставалась надежда, что однажды им их дадут.

Познакомившись со Звездной Ложкой, Фрайгейт немного поболтал с ней о жизни в долине и на Земле. Он с трудом понимал ее эсперанто, поскольку последние полсотни лет китаянка жила среди своих соотечественников восьмого века нашей эры и итальянских сабинов пятого века до Рождества Христова. Ее речь имела множество незнакомых слов, заимствованных из других языков.

Устав от путаницы, Питер сослался на дела, извинился и ушел в свои апартаменты. Его, как и Бёртона, тревожил поступок Ли По, который без ведома коллег отважился на воскрешение Звездной Ложки. Впрочем, их группа нуждалась в новых членах; восьмерых человек не хватало для того, чтобы внести в их маленькую общину свежесть и разнообразие встреч. Лишения и беды сплотили их в одно целое — в большую и крепкую семью. Тем не менее они часто действовали друг другу на нервы и ссорились по пустякам — за исключением Нура.

Фрайгейт не возражал против новых воскрешений, но, прежде чем что-то делать, требовалось все взвесить и обсудить с остальными. Ему не нравились поспешные действия, революции, поллюции и тому подобная истерика.

«А ведь Ли По открыл плотину, — размышлял американец. — И теперь остальным тоже захочется воскресить своих друзей. Но мы не готовы к колонизации Туманной Башни. У нас нет никаких квот по количеству и составу людей».

Очевидно, эта проблема волновала не только Бёртона и Фрайгейта. Однако Ричард, их палочка-выручалочка, не мог взять ситуацию под свой контроль. Будучи храбрым, сильным и настойчивым человеком, он не имел задатков лидера и годился в вожди только тогда, когда требовались крутые и насильственные меры. Для мирных времен он абсолютно не подходил.

Группа охотно приняла бы руководство Нура эль-Музафира, но тот ни за что не согласился бы стать их лидером. Его ум, доброта и предусмотрительность могли бы помочь им в сложившейся обстановке. Однако мавр утверждал, что стремление к анархии контролировать невозможно.

Глава 15