Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах

Когда жители покинули насиженные места, плоды кофе достались животным. Особую энергию проявили обезьяны. Они обсасывали красную мякоть (которую мы выбрасываем), а семена выбрасывали. Был и еще один способ распространения семян — водой. С холмов, где располагались поселки, ливни смывали опавшие плоды. Ниже по склонам вырастали новые деревца, а их плоды ливнями неслись еще ниже.

Когда попытались подсчитать возраст кофейных деревьев, то открылась четкая картина путешествий кофе за прошедший век. Самые старые деревья оказались на холмах. Самые юные — у их подножия. Так природа восстанавливала порядок, который существовал вечно: аравийский кофе всегда рос по руслам мелких речек. Вот он и приплелся на свое старое место. Здесь он очень нужен. Реки часто выходят из берегов. Почву может смыть. Профессор О. Шевалье убежден, что кофе обладает особой стойкостью к паводкам и хорошо удерживает почву.

Можно было бы поверить профессору, но тут приходят на память слова Ф. Энгельса: «Какое было дело испанским плантаторам на Кубе, выжигавшим леса на склонах гор и получавшим в золе от пожара удобрение, которого хватало на одно поколение очень доходных кофейных деревьев, — какое им было дело до того, что тропические ливни потом смывали беззащитный отныне верхний слой почвы, оставляя после себя лишь обнаженные скалы!»

Пушистые белые цветки кофе почти круглый год оживляют крону. Еще более нарядный вид придают ей бордово-красные плоды, похожие на вишни. Мякоть предназначена для пернатых и четвероногих. Зерна, что лежат внутри, должны пройти через их желудки без повреждений. Обычно так и бывает.

Итак, что же получается. Защищает кофе почву от размыва или ускоряет ее размывание? Кто же прав — О. Шевалье или Энгельс? Правы оба.

Кофе защищает почву, когда живет в союзе с другими обитателями леса. Когда он в природной системе. Система сама себя регулирует, иначе лесов давно бы не стало на Земле. Ф. Энгельс говорит о кофе на плантациях. Система саморегулирования сломана. Да, собственно говоря, ее там и не было. И кофе перестал выполнять свою роль. Когда-нибудь люди сообразят создать на кофейной плантации надежную систему саморегулирования, как в тропическом лесу, чтобы ни один грамм почвы не смыло ливнем. Если же не сделают, то может внезапно случиться трагедия, которая была на Цейлоне в прошлом веке.

В те годы все приносилось в жертву кофейному дереву. Там, где некогда в лесах бродили стада диких слонов и мелькали полосатые шкуры тигров, выстроились в монотонные ряды миллионы совершенно одинаковых деревцев кофе. Плантаторы несказанно богатели. Но вдруг на плантации обрушились двадцать вредителей во главе с грибком хемилейей. Когда наш ботаник, профессор А. Краснов в 1892 году приехал на Цейлон, он с трудом мог разыскать несколько заброшенных, истощенных болезнями кофейных кустов.

Кроме культурных, есть на Земле еще сорок видов дикого кофе. Большая часть — африканские. Есть и азиатские. Есть мадагаскарские. Не все пользуются заступничеством человека. В особенности кофе Бертранди с Мадагаскара. Этот вид тесно связан с лемурами-полуобезьянами. Лемуры разносят по острову его семена, и благодаря их работе в лесах никогда не было недостатка в этом деревце.

Но вот леса на острове поредели. Они почти не восстанавливаются, потому что в них нет таких древесных пород, как наши осина и береза. В наших лесах вырубают сосну, приходит осина, вырубают ель — береза. А под их защитой снова появляются хвойные. На Мадагаскаре такой защиты нет. Леса уходят. С ними уходят лемуры. Что будет с кофе Бертранди? Он ведь необычен. В семенах нет кофеина, а это так важно тем, кто любит ароматный напиток, но кому вреден кофеин.

Мирмекодии и хиднофитумы

Те и другие — эпифиты, собратья кофе по семейству мареновых. Живут на деревьях в тропических лесах. По внешнему облику никак не скажешь, что они и кофе — родственники. Кофе хоть маленькое, но деревце. Мирмекодии трудно даже с чем-то сравнить. Первое, что бросается в глаза, — огромный деревянистый клубень размером с футбольный мяч. Это не настоящий клубень, а разросшееся основание стебля. Сами стебельки невысокие. Листья на стебле простые, толстые, кожистые. В их пазухах мелкие белые цветки. Мясистые красные плодики.

Внутри клубня пустоты: путаница ходов и галерей. Их занимают муравьи. Как и у дисхидий из семейства ваточниковых, они здесь — случайные поселенцы. Не будет мирмекодий, найдут другие убежища. А если есть крыша над головой, почему не поселиться? Сделали проверку. Убрали муравьев. Пустоты в клубнях образовались и без шестиногих сожителей.

Однако осталось неясным, зачем же все-таки пустоты? И опыт с удалением муравьев еще ничего не доказывает. Процесс эволюции длителен. А опыт— лишь краткий миг.