Мир Приключений 1990 г.

Норман Бекет, технический колледж, участник

второй Венерианской экспедиции, пилот транспортника

регулярной линии Земля — Луна; отличия — пояс космонавта.

Сейчас сменный редактор журнала “Феникс”,

депутат парламента от партии “Гражданское движение

за обновление Земли”(Нури понял: чистильщики, грозы).

Адрес…

Шифр видео…

Подробное досье — в ведомстве охраны прав граждан

— “Феникс” единственный в Джанатии оппозиционный журнал, — пояснил Хогард. — Надо полагать, с редактора глаз не спускают, стопроцентный язычник. Но повидаться с однокашником — вполне безобидное дело, вряд ли это привлечет внимание.

— Я увижусь с ним. Посмотрим, что получится в ходе беседы. Все. Подъезжаю к дому. Связь окончена.

— Минутку, прими фотографию.

Нури подождал, пока из щели воспроизводящего аппарата выползла цветная стереофотография Нормана Бекета, и отключил связь.

Возле коттеджа на псевдогазоне стояла чья-то машина, и это Нури не понравилось: визит в неурочное время, когда хозяин заведомо на работе, мог означать одно — усиленную слежку. Где-то он приоткрылся, привлек внимание вездесущего министерства всеобщего успокоения.

— Мир вам, — сказал Нури, входя.

Два агнца рылись в ящиках стола и весьма удивились, увидев Нури. Но не испугались.

— Мы тут аппаратуру проверяем, — пояснил тот, с громадным животом и в обтягивающем свитере. — Чирикает!

— В мое отсутствие? В столе? И замок взломан.

— Ты, парень, не дергайся, посиди пока в сторонке, мы сейчас тобой займемся. Паунты, какие есть, положи на стол.

Нури вздохнул с облегчением: мелкий грабеж. Черт с ними, пусть берут наличные и уходят.

Агнцы сосчитали банкноты, разложили на две небольшие пачки. Они не спешили, им хотелось развлечься. Верзила расположился в кресле за письменным столом. Младший сидел на углу стола, покачивая ногой.

— Хорошо живешь. Старинные вещи, книги. Неужто все прочитал, а? — Старший агнец сдвинул со стола пачку книг, она рассыпалась. — Подбери, мысляк. Видишь, непорядок.

— Вы взяли деньги. Прошу, уйдите. Младший длинно сплюнул на ковер.

— Гляди-ка, разрешил.

“Люди, — подумал Нури, — это ведь тоже люди”. Он наклонился за книгой и получил очень точный и крайне болезненный удар ногой в печень. Он с трудом разогнулся, преодолевая шоковое оцепенение. Агнцы наблюдали за ним со спокойным любопытством. Нури скрипнул зубами, прогоняя боль. Люди. Агнец, не трогаясь с места, прицелился ногой в пах, не достал и скривился. А лица у них вполне нормальные…

— Ты, мысляк, подойди ближе, — сказал младший. — Я дам тебе урок, чтоб ты не вздумал с аппаратурой баловаться. Подойди, говорю.

Нури не знал, что такое унижение, и был потрясен. Мир светлых человеческих отношений, мир, в котором профессия воспитателя — самая добрая профессия и считается самой главной, привычный и естественный мир Нури и его друзей внезапно рухнул: перед ним были люди, которым доставляет удовольствие причинять боль другому. Нет, готовясь к операции в Джанатии, Нури и все его товарищи не обольщались насчет этой страны, но одно дело смутные предположения о том, что не все люди братья, а другое — когда тебя бьют просто так, ради развлечения… Нури не двинулся с места.

Младший агнец лениво оторвался от стола и вдруг с устрашающим воплем “йы-х!” в прыжке выбросил ногу вперед, чтобы попасть в подбородок. Нури не был бойцом, он даже не предполагал, что ему придется, что он сможет поднять руку на человека. Но долгие уроки ниндзя выработали в нем автоматическую реакцию на каратэ: он неуловимым для чужого взгляда движением обеих рук перехватил ногу агнца у лодыжки и носка, когда тот был еще в прыжке, и, откидываясь назад, резко вывернул стопу книзу. С каким-то шлепающим звуком агнец упал лицом и животом на пол и остался лежать недвижимым.

Старший агнец был очень тяжел, пол вздрогнул, когда Нури вышиб из-под него кресло. “Смерти я им не желаю”, — подумал Нури. Он бил вполсилы, но удар кулаком в темя выключил гиганта, и тот закрыл глаза, не успев изменить удивленного выражения лица.

“Сколько времени прошло — секунда, две? Что я стану говорить своим пацанам? Что реализовал свое право на защиту?” Нури стоял над поверженными агнцами, ощущая, как уходит гнев и остается в душе пустота и еще испуг от своего страшного умения.

…Олле прибыл, как всегда, к вечеру. Он ходил вокруг, с приятным удивлением разглядывая агнцев. Они сидели на стульях, составленных спинками, касались друг друга затылками и были склеены между собой тонкой лентой. Они не двигались и только временами хрипло просили:

— Убери собаку, хозяин.

— Не уберу, — грубо отвечал Нури из-за стола. Он вертел в руках, листал, изучал и чуть ли не на свет рассматривал листы толстого блокнота, который нашелся в куче бумаг, вываленных агнцами из ящиков стола.