Мир приключений 1986 г.

— Здорово было бы — правда? — съязвил Дубинин. — Л если нет? — И снова уткнулся в бумаги. — Вот что, неплохо бы толкучку почаще прочесывать.

— Сеть у нас слишком короткая.

— Ну, хотя бы проверить самых подозрительных. Можно привлечь всю милицию: наших, со станции, дежурных… Организуешь? И комсомольцев хорошо бы, старшеклассников. Этим я займусь.

Глава 30

— А ты точно его помнишь, Валентин? — настойчиво спрашивал Дубинин.

— Да я его на всю жизнь запомнил. Как живого вижу, — горячо говорил Валька. — Горбоносый такой. Губы толстые.

И снова начинал рассказывать, как они с Лелей шли по путям, как началась бомбежка, как прыгали из вагона заключенные, как тот горбоносый ударил пожилого дядьку, как…

— Хорошо, — прервал Дубинин. — Я тебе верю. И приметы сходятся. Кличка — Хрящ.

Валька притих.

— Ты единственный, кто видел его в лицо, — сказал Дубинин. — У тебя большое преимущество перед нами. Поможешь?

— Хоть сейчас!

— Не торопись. Сядь, — остановил его Дубинин. — Надо бы еще двух–трех ребят позвать.

— Юрий и Павел! — выпалил Валька. — Они помогут. Мы уж лет десять вместе. Вы же их знаете!

— Знаю, — улыбнулся капитан, — зови.

… — Задание у вас простое, — сказал Дубинин. — Ходить по улицам, магазинам, по окраинам, прощупывать станцию, толкучку. В общем, весь город. Приметы бандитов запомнили?

Ребята закивали.

— Никаких самостоятельных действий. Если что заметите подозрительное, тут же сообщайте мне или в угрозыск.

— А как же школа? — спросил Юрка, втайне надеясь, что от занятий освободят.

— Школа — школой. Дело добровольное.

— Пошли, — поторопил друзей Валентин, боясь, что Дубинин передумает.

— Оружие бы нам, — нерешительно произнес Пашка. — Мало ли что.

— Будет нужно — дадим и оружие, — закончил капитан.

На след так и не удавалось напасть. По–прежнему попадались спекулянты, рыночные жулики. Беженцев — каша, каждый день новые, всех не проверишь!

Однажды, когда Дубинин собрался отправиться на ночное дежурство, в дверь постучали.

Вошел невысокий мужичок в суконном полупальто и сапогах. Почтительно поздоровался, сняв шапку. У него оказалась длинная, отнюдь не мужицкая прическа.

Почувствовав изучающий взгляд, мужичок приветливо заулыбался и поспешил представиться:

— Никодим, здешний батюшка, то есть, извиняюсь, как говорится, поп.

Пригласив попа к столу, Дубинин сел напротив.

— Вы извините, что я вас дома беспокою, товарищ, начальник, но в отделение ваше мне по сану неудобно как–то, а дело важнейшее… Грабят прихожан, грабят проклятые. Боятся верующие храм посещать.

Далее Никодим рассказал, что по пути в церковь почти каждого останавливают бандиты, отбирают деньги, а то и просто раздевают. А сегодня вечером должна идти служба за победу над врагом. А разве пойдут к вечерне, коли такое дело!..

Закончив рассказ, батюшка просяще добавил:

— Вы уж посодействуйте. Я не только о нашей казне пекусь. Вы уж сами знаете: два раза в фонд обороны деньги сдавали…

Дубинин пообещал, что выставит к вечеру на дороге наряд, и предупредил попа, чтоб тот никому об этом не говорил.

— Да благословит вас… — начал было поп, но, спохватившись, протянул на прощание руку.

…Церковь парадно возвышалась на бугре приблизительно в километре от города. А чуть ближе находились развалины старой часовенки, окруженные зарослями сирени и полусгнившими корявыми вязами. Здесь Дубинин обнаружил ведущие в темноту мшистые ступени. Спустившись, он попал в небольшой сырой подвал. Продолговатое, как бойница, решетчатое окно тускло освещало давно заброшенное помещение. Пахло нечистотами и гнилью. Капитан выбрался наружу, посидел на могильном камне, что–то обдумывая, и побрел обратно…

Зазывно звенели колокола. К храму еще засветло потянулась цепочка старушек, стариков… Не прекратился поток и к вечеру, только теперь к церкви шли ходко и группами. Отставшие резво нагоняли своих и, робея перед опасными сумерками, теснились друг к другу. Но вот стемнело совсем, и фигуры почти не различались.

Никишов смотрел на все это из дремучих зарослей бузины и ругался про себя: «И чего это затеял капитан охранять боговеров!» Ему было обидно еще и потому, что пришлось за свою жизнь много натерпеться от поповского сословия: отец у дьякона батраком работал. Вот и стал сержант ярым борцом против религии. С приходом Советской власти не одну преподобную контру в рясе довелось водить ему под конвоем.

— А ну подожди, бабуся, — услышал он вдруг совсем рядом чей–то сипатый голосок.

Прильнув к земле, Никишов увидел, как две темные фигуры сграбастали какую–то старуху и повели к разрушенной часовне.

Весь антирелигиозный гуд сержанта сняло как рукой. Хотелось выскочить и тут же накрыть голубчиков, но капитан настрого приказал не обнаруживать себя ни в коем случае, отзываться только лишь на команду или спешить на место, где возникнет стрельба. Никишов стал ждать.

Два парня ловко спровадили бабку в подземелье часовни. Бабуся, видимо, онемела от страха и только крепко прижимала к груди руки. Один из грабителей присел у двери, а другой просипатил: