Мир приключений, 1983 (№26)

Витая дорога карабкалась в гору. Лошади скользили. Возница соскакивал на снег:

— Э-эй, родные!

Сверху глядело небо. На нем мерцали далекие и колючие зимние звезды.

— Как бы волки не настигли! — сказал возница, недовольный тем, что его погнали в ночь, когда можно было дождаться утра на станции в Карасубазаре. — Тут всякое бывает.

Браилко улыбнулся. Он знал, что волков в Тавриде давным-давно нет. Водились они разве что во времена Потемкина. Но просвещенная администрация полуострова позаботилась о том, чтобы заодно с прочими безобразиями извести и волков. Только в очень холодные зимы, когда замерзает Керченский пролив, заходят сюда отощавшие стаи из Тамани. Браилко отбросил с ног медвежью шкуру и спросил возницу:

— Может, мне сойти?

— Да ладно, чего уж там, — ответил тот, не добавив титула и как бы размышляя вслух, с самим собой: ночью, зимой, да еще в холод не до табели о рангах. — Вывезут. На то они и лошади!

И лошади спотыкались на подъемах, а на спусках пугливо вытягивали передние ноги, чтобы затормозить накат, но все же упрямо шли вперед. В этом идущем не от сознания, а от самого инстинкта упрямстве было нечто вечное, какая-то загадка природы. От покрытых попонами спин валил пар. Подковы скрежетали, наталкиваясь под тонким слоем снега на ледяную корку…

Лошади мчали в походы египетских фараонов и войско славного Александра Македонского, римлян и их противников, средневековых рыцарей и войска, столкнувшиеся под Бородином… Уходили цивилизации и императоры, возникали и рушились державы, удачливым изменяло счастье, к неудачникам приходило запоздалое порою утешение. Но неизменным оставалась мистическая верность лошади оседлавшему ее человеку.

«Кто будет катить через сто лет по этой дороге? — размышлял Браилко. — Далекий внук мой или же представители других племен? А сто лет назад скакали здесь Гиреевы гонцы, плелись заговоры против северного соседа…»

— Попридержи-ка! — сказал Браилко вознице. — Передохнем.

— Да уж близко, — ответил тот. — Скоро прибудем.

— Останови, останови.

Из дорожного баула была извлечена на свет бутылка рома и рюмка. Браилко дважды наполнял рюмку и, морщась, опрокидывал себе в рот. Затем передал вознице.

— Это другой разговор, — сказал тот. — Можем ехать хоть до края земли.

Стало теплее. Впереди замаячил сосняк, что при въезде в Старый Крым. И звезды вверху подобрели. Неслышным ветерком срывало с деревьев снег. Он зависал над дорогой. И лицу было влажно. А в голове титулярного советника роились странные, нечеткие, размытые ромом мысли.

«А вдруг, — представлялось ему, — вдруг через сто лет мой внук будет возницей, а внук возницы — титулярным, а то и статским советником. И внук возницы станет угощать моего внука в дороге водкой?»

Всякое виделось Браилке… И лишь одного он никак не мог предположить, что через сто лет никому уже не придет в голову ездить по Крыму на лошадях. Лошади в фантастических грезах титулярного советника присутствовали как нечто совершенно обязательное. Как лес. Как снег. Как звездное небо над головой.

* * *

Смуглолицый потомок генуэзских переселенцев, купец первой гильдии Доменик Аморети, был рад визитеру из Симферополя. Все же зимой грамотному человеку в Феодосии было скучновато — две гимназии, закрывающаяся еще засветло кофейня, раз в неделю доставляемые через Симферополь газеты и журналы. Да и до Симферополя они идут с полмесяца. Вот и возникает ощущение, что живешь лишь воспоминаниями…

Графиня Гаше? Отчего же, Аморети помнит ее. Тихонькая старушка, божий одуванчик. Все расспрашивала, действительно ли в Старом Крыму целебный воздух. Что ей скажешь? Воздух целебен там, где у человека хорошо идут дела. Собиралась поселиться здесь навсегда. Дело доброе: чем больше культурных людей в таком городке, тем больше вероятности привлечь к нему внимание просвещенной и самодеятельной публики. А прилив самодеятельной публики всегда влечет за собой рост торговли, строительства, всего того, что принято называть благосостоянием. И вдвойне приятно, что графиня была иностранкой. Ведь России нужны иностранцы. Их знания, их умения, организованный ум… Не станет же господин титулярный советник отрицать, что только с колонизацией Тавриды венецианцами и генуэзцами полуостров обзавелся приличными городами и дорогами?

— Откуда приехала графиня? — перебил Аморети Браилко. Венецианцы с генуэзцами сейчас его не интересовали.

— В разговоре со мной графиня обмолвилась, что приехала в благословенную Тавриду по приглашению графини Голицыной. Жила у нее в Кореизе гувернанткой при детях.

— А каково подлинное имя графини?

— Жанетта де Гаше. Разве это не подлинное? Она эмигрантка. Покинула родину в период смут и беспорядков. Человек весьма образованный, сведущий в истории царственных домов. Беседовали мы с нею на различные темы, могущие представлять интерес для культурных людей.