Мир приключений 1981 г.

— Так, — сказал Саморуков. — Я тоже виноват. Не подумал, что вы здесь без году неделя и на вас еще нельзя полностью полагаться. А мне нужны люди, на которых я могу положиться полностью. И чтобы вы это поняли, Костя, получите выговор в приказе.

— Михаил Викторович, — сказал я, подыскивая слова. Я решительно не знал, что говорить, и когда слова были произнесены, они были для меня такой же неожиданностью, как для шефа. — Звезда эта сегодня взорвалась.

Шеф поднял глаза, смотрел на меня без всякого выражения.

— Идите, Костя, — сказал он. — К чему фантазировать? Юру я нашел в библиотеке. Он рассматривал новые журналы и вполголоса разговаривал с Ларисой.

— Что шеф? — спросил Юра, отложив журнал.

В нескольких словах я пересказал разговор.

— Ты действительно видел? — сказала Лариса. — Или это твоя фантазия, из тех, что ты рассказываешь Людочке?

— Что-то он видел наверняка, — сказал Юра. — Спектр засвечен, и на нем яркие полосы. Если яркость звезды сильно возросла, то понятно, почему спектр плохо вышел. Экспозиция оказалась слишком длительной. Конечно, если звезда действительно вспыхнула…

Юра вышел, а я остался.

— Иди отдохни, — сказала Лариса. — У тебя круги под глазами.

— Здесь тепло, — сообщил я.

Лариса посмотрела на меня удивленно.

— Костя, — сказала она, — что происходит? Эти твои фантазии…

— Давай-давай, — пробормотал я. — На меня скоро будут смотреть как на помешанного. Начни первая. Ты тоже не хочешь понять?

— Что понять, Костя?

— Что я не фантазирую. Ты меня знаешь не первый год — когда это я отличался буйным воображением? Помнишь, я писал тебе записки и не мог придумать слов покрасивее — фантазии не хватало. Я вижу звезды — так, будто они рядом. И планеты вижу. И то, что на планетах. Я видел, как взлетал звездолет, он был… как бы это сказать?..

Я замолчал. «Черт, — подумал я, — почему, когда я рассказываю Людочке, нужные слова сами приходят в голову? Ага, пот оно. Жалость: Лариса меня жалеет — глаза у нее круглые, испуганные. Она не хочет, чтобы я рассказывал, как не хотят слушать бреда больного».

— Костя, — сказала Лариса. — Хочешь совет?

— Давай, — согласился я. Пусть посоветует, а потом я спрошу совета у Юры, у Валеры, у Саморукова и даже у Абалакина. Соберу все советы и выброшу в овраг у Четырехметрового.

— Понимаешь, Костя… Я не знаю астрономии. И ты не знаешь. Ты просто хочешь необычного… Иначе не ушел бы с завода, верно? Но ты неправильно начал. Ты еще не знаешь, что это такое, когда Саморуков злится. Он не простит, если ты не будешь поступать так, как он хочет.

Я разозлился. Наверно, оттого, что Лариса была права.

— А я хочу поступать так, как считаю нужным! Когда-то я сделал по-твоему и оставил тебя в покое. Лучше тебе от этого?

Я хлопнул дверью, побежал домой под дождем, дрожал от осенней сырости. Потом подумал, что в коттедже сейчас Валера с Юрой, и мне предстоит выдержать еще один наскок. Я повернулся и, скользя по хлюпающей жидкой почве, побежал к телескопу. Вахтер дядя Коля посмотрел на меня удивленно, я ввалился в теплое помещение лаборатории спектрального анализа, содрал с себя мокрую куртку, бросил ее на батарею отопления. Посидел минут пять совершенно без мыслей — как чурбак, брошенный для просушки. Потом достал с полки том «Оптика и спектральный анализ» и раскрыл его на первой странице.

8

Я не люблю праздничные вечера. На них обычно говорят не о том, о чем хочется, а о том, что приличествует случаю. Праздничный вечер был назначен на пятое ноября, потому что шестого автобус увозил людей в город отдыхать.

Мы поднялись с Людочкой в актовый зал, разглядывая намалеванные на стенах точки-звезды. Звезд было неумеренное количество — коридор стал похож на планетарий.

Я поискал глазами Ларису — она была сегодня в красном платье и выделялась в толчее, как сигнал светофора. Ларисе было весело. Мы с Людочкой тихо сидели в уголке, улыбались друг другу — чувствовали себя заговорщиками, будто нам было известно, что все звезды на стенах ненастоящие. Только мы и знали, какие они на самом деле.

Рассталкивая абалакинских ребят, к нам пробился Юра. Он вручил Людочке шоколадку, сказал значительно:

— Пришли телеграммы астросовета.

Что-то напряглось внутри. После вчерашнего разговора с шефом я думал только об этом, как о великом пришествии. Дождь все лил, только и оставалось — ждать информацию извне.

— Шеф тебе голову свернет, — пообещал Юра. — В ту ночь не было вспышки, понял? Спектр ты просто запорол. А звезда вспыхнула сегодня под утро. Теперь она называется Новая Хейли. Это в Паломаре — погода там хорошая, не в пример нашей.

— Вспыхнула, — сказал я.

— Именно, — подтвердил Юра. — Завтра шеф летит в Крым — снимать спектры на ЗТШ… У тебя дар предвидения?

— Дядя Костя волшебник, — сказала Люд очка.

— Да? Послушай, волшебник, я хочу знать, что происходит. Расскажешь завтра в автобусе.

— Я не еду, — сказал я. Это пришло неожиданно. Я подумал, какая будет благодать — ни Саморукова, ни Юры, ни Валеры. Пустая лаборатория — и книги.

— Послушай ты, подвижник. — Юра был ошарашен. — Ты не был дома две недели! Тебя мама ждет!