Мир приключений, 1981 (№25)

Королев очень устал за эти дни. Надо было объяснять, оправдываться, доказывать, что в их области техники не так-то легко и гладко работать, как хочется. О причинах отказа аппаратуры он ничего пока сказать не может. Сегодня ему передали телеграмму из Лондона. Корреспондент ТАСС сообщал, что в газетах опубликован протест Общества защиты животных. Видите ли, эти любители собачек очень беспокоятся о Мушке и Пчелке, которых «русские послали на верную гибель» в декабре. Как будто эти леди и джентльмены с сердцем, а он, Королев, жестокий человек: отправляет собачек на тот свет. Также с Лайкой в пятьдесят седьмом протестовали. Все то же общество в Лондоне.

— Я и перед ними должен оправдываться? — взорвался Королев. — Пускали и будем пускать, чтобы первый человек вернулся. Иного выхода нет.

— Мы понимаем. Однако сам видишь, любая наша неудача вызывает и такую реакцию. Техника техникой, но и о политике не забывай.

— Помню, — насупился Сергей Павлович.

— Разберетесь в причинах аварии, доложите.

Королев понял, что срочный вызов к начальству был связан с этой телеграммой из Лондона. Он еще больше разозлился: времени оставалось в обрез, до полуночи приходится сидеть в КБ, а тут по пустякам через весь город ехать… По дороге на «фирму» неожиданно подумал: а вдруг, пока его не было, телеметристам все стало ясно? Сразу же вызвал их. Но они, как и накануне, толклись на месте. Обидно, а ведь причина где-то рядом, найти этот «боб» обязательно надо, и чем быстрее, тем лучше.

Королев вновь, наверное в сотый раз, перечитал: «…стал неуправляемым», — словно в этих словах и скрывался тот самый «боб», который они ищут.

— Можно, Сергей Павлович? — в дверях стоял парень невысокого роста, суховатый. Кажется, Королев видел его впервые. Зрительная память у него была неплохая.

— Тебе чего? — хмуро спросил Королев.

— Я долго не решался зайти, а сегодня все-таки надумал…

Впрочем, Королев видел однажды этого инженера, год или два назад, когда принимали новеньких. Да, да, точно, выпусник МАИ. Королев невольно улыбнулся, память действительно не подводила его. Но инженер иначе понял улыбку Главного, стал посмелее. Он прошел к столу и протянул Сергею Павловичу несколько листков.

— Извините, что не перепечатал, — сказал инженер, — не было времени и негде. И карандашом писал…

Королев вновь нахмурился. Любителей изобретать в КБ было немало, не обязательно каждому идти к нему. Особенно в эти дни.

— Как фамилия?

— Олег Макаров. Макаров, — ответил инженер. — Я провел статистический анализ отказов и пришел к выводу, что на определенном этапе «бобы» обязательно появляются. Посмотрите…

Сергей Павлович с трудом разбирал текст. Почерк у парня плохой, но что-то за этими каракулями стояло новое и нужное. Да, здесь неточно и неверно, и исходные предпосылки надо перепроверить, но истина где-то близко. А может, опять ему кажется? Нет, похоже, парень толковый…

— Сдайте пропуск!

Макаров опешил от неожиданности.

— За что, Сергей Павлович! — наконец выдавил он из себя. — Я хотел, как лучше… Извините, если не так… Я ведь думал…

— Почему не пришли раньше? Откуда в вас, молодом специалисте, столько… — Королев запнулся, подыскивая слово, — ханжества, — произнес он и поморщился — слово было явно неудачным. — Я вас обязательно уволю, потому что у нас должны работать преданные делу люди.

— Я преданный…

— Преданные иначе поступают, — отрезал Королев. — Есть сомнение — сразу приходят. И не смотрят, главный — не главный. Каждый должен чувствовать себя главным. А ты ждал, пока авария не случится…

— Я не ждал…

— Хорошо, — смягчился Королев. — На первый раз прощаю. Потом не буду таким мягким. В любое время приходите, ясно?

— Спасибо.

— Сейчас я занят, гостей жду, — сказал Королев, — а по этому делу, — он кивнул на листочки, — еще встретимся. Хотя причина аварии не в ваших расчетах, это ясно, но рациональное зерно в них есть… И в приемной не глазейте на гостей, они вам не экспонаты для будущего музея космонавтики.

— Хорошо. — Макаров попятился к двери. Он так и не понял, каких гостей ждал Королев и почему на них нельзя смотреть.

На лестничной клетке стоял Гречко.

— От Эс-Пэ? — удивился он.

— Весь мокрый, — пожаловался Макаров.

— Значит, увольнял, — рассмеялся Гречко. — Теперь можешь считать себя настоящим сотрудником КБ. Если Эс-Пэ разгон устраивал или увольнял, значит, толк в тебе видит. Это проверено.

— И тебя тоже?

— Было… — Гречко улыбнулся. — Правда, иначе, чем других. Я ему дорого обошелся… Хочешь посмотреть на кандидатов? — вдруг спросил он. — Сейчас приедут. Мне агентура доложила. Интересно все-таки, кто на наших изделиях летать будет.

Слухи о кандидатах в космонавты расползлись по КБ, и в курилку потихоньку стягивались сотрудники отделов. На лестнице толпилось человек десять.

— Как тебя увольняли? — спросил Макаров.

— О, это знаменитая история, — прокомментировал кто-то. — Жора ею гордился. Неужели еще тебе не рассказывал? Нет? Странно… Ведь он изобрел единственный в мире, самый дорогой коньяк. Так теперь и называют: «Коньяк по-гречкински».

— Расскажи, расскажи, — послышалось несколько голосов.