Мир приключений 1977 г.

— Это я, — сказал Ив. Мы разработали по вашему предложению взрывное радиоустройство. Оно у меня собой. Через стенку током высокого напряжения мы прыгали по очереди. Это было нетрудно, но, прямо скажу, неприятно. Первым прыгнул Анри. Он перебросил нам шест обратно. Настала моя очередь. Техника преодоления стенки походила на прыжок спортсмена с шестом. Однако существовало одно «но». Жизненно важно было не дрогнуть в момент разбега. Если рука или нога дрогнет, то заденешь за провода высокого напряжения и мгновенно обуглишься. К тому же в скафандре прыгать было не слишком удобно.

Я вспомнил свои первые занятия спортивной гимнастикой в университете. На высокой перекладине нужно было выполнить упражнение, которое мы называли «скорочкой». Находясь на перекладине в упоре на руках, надо было сделать ногами резкий мах назад и, отпустив руки, перепрыгнуть через перекладину. Все это происходило на высоте свыше двух метров. Элемент считался легким, но он требовал полной психологической уверенности, что ты сделаешь этот соскок, не задев ногами за перекладину. Если где-то в душе ты дрогнешь в этот момент, когда тело уже парит над перекладиной, то ноги обязательно зацепятся за нее, и тогда ты полетишь головой вниз на маты, рискуя сломать себе шею или руку. С парашютом из самолета прыгать легче: ты можешь выпрыгнуть, зажмурив глаза. Здесь можно было спрыгнуть, только четко представив в уме все упражнение и мысленно убедив себя, что ты его выполнишь, не коснувшись ногами перекладины.

А еще в повозке оказалась тяжелая радиостанция со множеством переключателей и шкал. Находка эта, попадись она мне на полгода раньше, была бы бесценным сокровищем. Еще в четвертом классе, занимаясь в школьном радиокружке, я смастерил детекторный приемник. С каким трудом добывали мы в нашем глухом приднепровском селе клеммы, проволоку, разные винтики, не говоря уже о наушниках, которые были предметом мечтаний всех мальчишек-кружковцев... Какое множество чудесных вещей можно было сделать, имея такую сказочную махину! Радиостанция была просто начинена деталями! Но теперь, когда шла война, любые винтики-гаечки казались лишь детской забавой, ненужной и бесполезной.

Однако «моя» повозка была уже, как выяснилось, не только «моей». О ее существовании знал и этот светловолосый парень в залатанной рубахе.

— С этим делом шутки плохи, — повторил парень, шагнул ко мне, наклонился, и не успел я рот раскрыть, как граната исчезла в кармане его полосатых штанов. И в тот же миг парень словно забыл о моем существовании. Его глаза, как и минуту тому назад, видели уже только одно — немецкие машины у моста. Капоты машин были подняты. Фашисты возились с моторами, наверное, никак не могли их завести и громко ругались, перекликаясь друг с другом. Их голоса эхом неслись над водой и разбивались о стену камыша. Наконец моторы зачихали, застучали, их гул, сначала неровный, отрывистый, постепенно выравнивался. А над машинами возникло вдруг полупрозрачное искристое облачко с серебристым оттенком и, переливаясь, стало медленно снижаться. Бронеавтомобиль и грузовики уползли за мост, исчезли за деревьями, а дрожащее марево еще несколько секунд держалось в воздухе. В лучах солнца вспыхивали над дорогой мириады светящихся пылинок...

Раздался тихий щелчок. Я оглянулся. Парень со шрамом осторожно проворачивал пятачок пластмассового диска, что выступал на боковой стенке ящичка.

— Ты где живешь? — внезапно поднял он голову, измерив меня придирчивым, строгим взглядом, будто увидел только теперь.

— Напротив больницы, — соврал я.

— Вот как, — равнодушно протянул он. И добавил: — К чему вранье, дружище? Живешь ты очень далеко от больницы, на противоположном конце села, в доме под черепицей. Во дворе стоит высокая старая груша, и торчит на ней жердь, куда ваша милость в свое время цепляла радиоантенну. Ты умеешь мастерить детекторные приемники, верно?

У меня был растерянный и, наверное, глуповатый вид. Но это не развеселило моего собеседника. Он нахмурился.

— А с гранатами больше никогда не балуйся. Не советую, если не хочешь болтаться на виселице или получить от фашистов пулю. Нам с тобой умирать нет никакой надобности, — услышал я.