Мир приключений 1977 г.

Различив дальний перезвон колокольцев, он предостерегающе поднял руку и прислушался.

— Я так думаю: это наши друзья, — как всегда, мгновенно сориентировался Макдональд. — Здесь не разминешься...

Вскоре маленький караван уже входил в гостеприимно распахнутые ворота виллы.

— Может быть, нам лучше расположиться неподалеку? — Профессор с нескрываемым удивлением разглядывал цветущий сад, жадно вдыхая горьковатую прохладу осыпавшихся пятилепестковых цветов чампы. — Жаль портить такое великолепие!

— Пустяки, — пренебрежительно отмахнулся Смит.

— Не поручусь, что сей цветущий оазис не растает, как мираж, едва мы затворим за собой калитку, — меланхолично заметил Макдональд, снимая с седла красавицу Джой.

В элегантно потертых джинсах и синей широко распахнутой рубашке мужского покроя — с карманами и погончиками — стройная, полногрудая итальянка выглядела особенно привлекательно. От нее веяло волнующей свежестью степных трав и здорового конского пота.

— Надеюсь, для нас найдутся свободные номера? — Взяв кейс с бижутерией и косметикой, Джой одарила Смита чарующей улыбкой.

— Для вас, синьора, приготовлены президентские апартаменты, — перехватил инициативу Макдональд. — Спасибо, что почтили выбором именно наш отель.

— Как он называется?

— «Амарантовая вилла», — проявил находчивость Смит, слегка раздосадованный, что его оттеснили. — Категория «пять звездочек».

— Кухня по выбору! — коротко хохотнул австралиец.

— Вот как? — Оживленный румянец на обветренном личике Джой поблек. — Я правильно вас понимаю?

— К сожалению, миссис Валенти, — с печальным сочувствием кивнул Смит.

— Мне нужно привести себя в порядок, — мгновенно замкнувшись, бросила она и бочком прошла мимо мужчин к лестнице. — Я не заблужусь?

— Выбирайте любую комнату, — посоветовал Смит, не сделав даже попытки проводить даму.

— Коллекции? — поинтересовался профессор, царапнув ногтем притороченный к вьюкам контейнер.

— Надеюсь, — несколько неопределенно отозвался Макдональд.

— Значит, с вами тоже происходили всякие чудеса? — Валенти придирчиво окинул оком античные колонны, явно барочные окна и нелепый готический аркбутан, полускрытый каминной трубой. — Конечно, друзья мои, такого не может быть. — Разминая занемевшие ноги, он слегка помассировал икры и принялся энергично вышагивать вдоль гравийной дорожки. — Я не знаю подобных построек.

Статуи из каррарского мрамора с их вековыми черными трещинками и сглаженными временем очертаниями не понравились ему еще больше.

— Это не Греция, — отчеканил он хорошо поставленным голосом профессионального лектора, — не Рим эпохи упадка и уж, конечно, не Гандхара, на что хоть в какой-то степени можно было рассчитывать. Это жалкая слепая эклектика, порожденная развитой, но нечеткой памятью. И я готов согласиться с вашим прогнозом, мистер Макдональд. Наваждение, надо думать, развеется, едва исчезнет питающий его источник.

Испытывая сложное чувство разочарования и вместе с тем облегчения, Смит, как загипнотизированный, последовал за итальянцем. В отличие от них с Макдональдом, предпочитавших изъясняться полунамеками, профессор Валенти излагал свои выводы с научной беспощадностью и прямотой. Он словно бы размышлял вслух, оценивая первые результаты потрясающего эксперимента, где сам же и был подопытным кроликом.

— Но все-таки что это? — преодолевая неясное внутреннее сопротивление, спросил Смит, сбивая щелчком улитку, прикорнувшую на Психее. — Объективная реальность или массовый гипноз?

— Я ничего не исключаю, — не без удовольствия отчеканил Валенти, — хотя предпочитаю последнее. Ради спокойствия духа. Именно ради спокойствия, к сожалению, а не на основе объективного анализа, как вы могли ожидать.

— Понимаю вас, — участливо вздохнул Смит. — Вполне понимаю... Анг поможет вам разместить животных, — махнул он рукой, подзывая шерпа. — Если эти роскошные розы придутся по вкусу якам, мы не станем возражать. Верно, мистер Темба?

По молчаливому уговору решено было провести эту ночь на вилле, с тем чтобы утречком выступить всем вместе. Чем больше людей, тем надежнее. Да и день считай что сгинул. Солнце уже заметно клонилось к гребенчатой кайме исполинского цирка, и жесткие с металлическим привкусом краски смягчила бархатистая тень.

После коллективной трапезы, где на стол почти демонстративно выставили только свои, до последней крупинки проверенные припасы, безмолвно игнорируя постороннее, Макдональд спустился с сигарой в сад. Хотелось в одиночестве посмаковать редкостную регалию, скрученную из лучшего кубинского табака, и поразмыслить.

В просветах между деревьями, остывая, серебрилась щебнистая равнина. Где-то там далеко за стеклянистыми волнами перетекающего воздуха ждала разгадка. Шевельнулось предчувствие, что судьба доведет его до последнего края и бросит околевать где-то в непостижимой близости откровения.

Макдональд зябко поежился и бросил зашипевший окурок в банку с голубыми лотосами из безмерно далекой нильской дельты. Не причуду воображения увидел он в больных цветках, закрывшихся к ночи, но вызов, неприкрытое издевательство кошки, сторожащей отпущенную мышь.