Мир приключений 1969 г.

Минут через двадцать после выстрела Ряднов обратился к расчищавшему снег соседу:

— Понимаешь, Петрович, стекло выбил. У тебя в запасе нет?

Лев Петрович Липконос — невысокий, худощавый, лет пятидесяти с лишним, аккуратный, всегда чисто выбритый и обычно молчаливый — усмехнулся:

— То-то я слышу у тебя грохнуло что-то... Запил, что ли?

— Какое там запил!..

— А что случилось-то?..

— Да понимаешь... неувязка у меня получилась, — уклончиво ответил Ряднов. — Так нет стекла-то? В воскресенье съезжу в торговые ряды, куплю и отдам.

— Оно, конечно, грех соседа не выручить, да ведь нету.

— Жаль.

— А что сделаешь? Напугали. У вас тут, говорят, все под подозрением: если появятся стройматериалы — сразу к следователю.

— Бывало, — сразу согласился Ряднов, но, уходя, буркнул: — Вот домишко, кроме неприятностей ничего не получишь...

Больше ни к кому из соседей Ряднов за стеклом не обращался. Забил окно фанерой и проложил изодранным детским одеялом.

* * *

В пятницу утром мимо рядновского дома, по тропе, которая бежала к шоссе и дальше, к аэропорту, прошли рабочие с аэродрома и заметили рядом с тропой, в сосняке припорошенное колким снегом тело человека в ушанке, задранной стеганке, из-под которой ярко алела красная майка, и сообщили об этом в милицию.

Работники милиции, старший следователь Петр Иванович Ивонин, фотограф и другие должностные лица прибыли через полчаса. Они сфотографировали подступы к трупу, а сам труп — во всех ракурсах, осмотрели окружающую местность. Впрочем, осмотр дал очень немногое — прошедшие снегопады, по сути, уничтожили все следы в посадках. Однако на белой глади обнаружилась стежка полузанесенных снегом заячьих следов. Она тянулась от рядновского огорода почти до сосновых посадок. Неподалеку от заячьих шли другие — человеческие — следы, настороженные и словно бы крадущиеся.

Такой вывод и старший следователь Ивонин, и его товарищи сделали на том основании, что расстояние между ними было неодинаковое: иногда человек останавливался.

Эти следы, не доходя до посадок, обрывались — человек потоптался и пошел обратно, ступая в свои же следы. Об этом свидетельствовали двойные отпечатки подшитых, с каблуками валенок. По характеру обратных следов можно было предположить, что человек тот спешил.

Повторный осмотр трупа тоже не дал никаких обнадеживающих результатов. Убитый лежал ничком в глубоком снегу между рядами сосенок и так, словно в смертную минуту пытался перевернуться на спину или хотя бы на бок, чтобы выползти на тропу. Снег вокруг оказался чистым, нетронутым, и, следовательно, умер человек без борьбы.

Когда его перевернули и осмотрели карманы, то обнаружили права шофера второго класса на имя Роберта Сергеевича Андреева, паспорт, военный билет, из которого явствовало, что убитый не призывался в армию по болезни, семьдесят два рубля тридцать четыре копейки денег, и больше ничего: ни записных книжек, ни писем, ни записочек.

* * *

Следователь Ивонин, поджарый, сорокалетний блондин, в этот день был зол. И потому отсутствие прямых улик расценил как продолжение невезения.

Дело в том, что утром он поссорился с женой и дочерью — обе упрекали его в жадности: он ни за что не соглашался с их решением купить дочери, студентке-первокурснице, новое зимнее пальто. Зима была теплой, шла к перелому, и великолепно можно было проходить и в старом. За лето же, не спеша, следовало сшить настоящее, модное зимнее пальто. Тем более, что весной предстояла покупка еще и демисезонного. Но ни жена, ни дочь не принимали никаких доводов, упрекали его в пристрастии к сыну, который, как стало известно вчера вечером, получил двойку по математике и, что хуже всего, был пойман с сигаретой в школьной уборной. Теперь классный руководитель вызывал родителей.

Наконец, только вчера Ивонин закончил следствие по сложному делу о хищении автомобильных покрышек со склада легкового автохозяйства, и ему очень хотелось хоть несколько дней не то что отдохнуть, а хотя бы ликвидировать бумажные завалы в служебном столе. Когда ведешь крупное дело, на мелочь просто не хватает времени и накапливаются служебные документы, требующие внимания, ответов и решений.

Но, пожалуй, самым неприятным было сознание, что он так и не сдал «хвост» в заочном юридическом институте, на последнем курсе которого учился.

Все, вместе взятое, заставило Петра Ивановича неожиданно для себя вспылить, когда начальство предложило ему провести следствие по делу об убийстве в районе поселка Южный.

Начальство к вспышке Ивонина отнеслось мудро: оно нахмурилось, но мягко, доходчиво разъяснило, что ему, начальству, и самому ясно, что Ивонину такое дело не по душе, но поскольку все остальные товарищи заняты, а он как раз свободен, то следствие он все-таки проведет. Борьба с хищением — дело важное и нужное, но жизнь человека есть жизнь и поэтому...

Вот почему злой, а потому деятельный Петр Иванович действовал быстро, толково, коротко и вовремя отдавал нужные распоряжения. Отправив медицинской машиной труп на вскрытие, он сразу же приступил собственно к следствию.

* * *