Мир приключений, 1965 (№11)

— Гелла вбежала в подвал и разыскала Катю, а потом легла рядом с ней и пролежала так всю ночь. Только к утру стала проситься наружу. Тут мы ее и выпустили. Ты уже был далеко. А полицаи хватились тебя только к вечеру. Утром они переезжали на кухню и у них не было времени устраивать проверку, зато вечером… Если б ты знал, что было вечером. Конопатый орал, боялся, что им достанется от Беренмейера, а Таракан стал нас допрашивать, куда ты делся? Но мы ему ничего не сказали. А потом приехал Беренмейер и солдаты. Много солдат…

— Я знаю, десять человек.

— Это в тот день десять, а на следующий день еще десять. Всего их сейчас здесь двадцать человек. И Беренмейер приказал забить окно.

— Вас эти дни так и не кормили?

— Кормили. А то бы все в лежку лежали.

— Как кормили? Кто вас кормил?

— Твой немец кормил. Ну, тот, что в серой шинели. Отобрал картошку у Таракана и стал давать ее нам, по шесть ведер в день. По ведру на комнату. Три дня давал.

— А потом?

— Потом он уехал… Должно быть, полицаи нажаловались на“” него Беренмейеру. Это хороший немец был! Он и смотрел как-то ласково…

— А во двор вас выпускают?

— Последние четыре дня только за водой. По пять человек. К колодцу ходим под конвоем. И стерегут нас теперь двое часовых. Ты их небось видел? Один ходит вокруг дома, другой стоит у главного входа…

Двое часовых! Час от часу не легче! Интересно, заметил ли это Жора, когда глядел во двор? И какое решение примет Михаил Германович? Но Володя не стал делиться с ребятами своими опасениями.

— Гелла приходила ко мне в гости, — сказала Катя, — по теперь ее больше не пускают…

— И это верно, — подтвердил Коля. — На следующий день она пробралась к нам. Но потом нас стали запирать. Однако уже рассветает. — Он показал на тоненькую полоску света, пробивавшуюся через верхнюю щель дощатого щита.

— Тебе надо спрятаться, Володька: последние дни проверяют прямо здесь, в подвале. Заройся поглубже в солому. Так тебе будет и тепло и удобно. Можешь даже спать, если хочешь. Только не храпи… полицаи услышат, — сказал Коля.

— Как твои ноги? — спросил его Володя, ложась к стене и пытаясь зарыться в солому.

— Сейчас я помогу тебе. Жаль, что так темно. Не видно, закрыт ты или нет… А ноги? Ноги ничего, когда я лежу, почти не болят. Ходить только трудно…

“Ему трудно ходить, — подумал Володя. — Значит, придется тащить и его на руках. Может быть, Жора поможет? Он такой сильный…”

— Нина уже спит, — сказал Коля, ложась рядом. — Это все твой хлеб. У меня и у самого глаза слипаются.

…Проснулся Володя от шума голосов. Говорили по-немецки и совсем близко. Проверка! Он лежал тихо, боясь пошевельнуться. А вдруг его заметят? И почему это в подвал пришло сразу столько народу. Ах, если бы он знал немецкий язык!

— Беда! Эсэсовцы приехали! Ты спишь? — Коля тяжело опустился на солому.,

— Приехали эсэсовцы, Володя, — спокойно сказала Нина. — Они сейчас заходили сюда. Человек шесть… Но Коля зря волнуется… Ведь сегодня вечером мы бежим…

— А если они нам помешают? — Сюда приходили только офицеры, солдат же небось наехало видимо-невидимо. Это особая команда.

— Ну и что ж? Уже очень поздно… Скоро вечер. Сегодня они не станут нас убивать…

— Скоро вечер? — удивился Володя.

— Да, мы спали очень долго… Нам надо готовиться к побегу.

— К побегу? А смогут ли партизаны нас выкрасть? Вряд ли! — почти выкрикнул Коля.

Володя был поражен. Так, значит, Коля тоже не уверен в успехе, тоже волнуется. Может быть, даже боится?

Нина почувствовала его смущение.

— Нас выручат, — твердо сказала она. — Вот увидите. Я знаю, нас освободят!

Глава IX ГЕЛЛА МЕНЯЕТ ХОЗЯЕВ

Самых слабых и больных ребят разместили ближе к окну. Крепкие и здоровые ждали в коридоре. В этот последний час здесь распоряжалась Нина. Коля сидел и угрюмо молчал: вероятно, ему было стыдно, что он испугался эсэсовцев.

Володя сел между Колей и Катей.

— Уже стемнело, — сказал он.

— Давно стемнело, хотел ты сказать, — поправил его Коля.

— Почему давно? Каких-нибудь полчаса…

— Ты думал, я струсил? — Коля сердито сплюнул. — Я только не могу сидеть тут, как крыса в норе. Когда меня били, я не плакал, даже не вскрикнул… Но когда ничего не знаешь и не видишь, что делается там…

— Мне бы тоже хотелось посмотреть из окна…

— Может быть…

— Может быть, твои партизаны уже подходят? Не думаю.

— Володя! — позвала Нина. Она сидела под самым окном. — Тебя зовут.

— Кто зовет?

— Не знаю… Снаружи зовут. Володя быстро протолкнулся к окну.

— Володя!.. — голос донесся сверху.

— Я здесь! — закричал мальчик. — Я здесь!

— Не кричи! Как там у вас? — Все в порядке.

— Ждите… Скоро я приду… по-настоящему!

— Жора!

Ответа не было. Володя вспомнил о часовых. Конечно, Жора не может с ним разговаривать: его могут услышать. Но когда же их освободят?..

— Ну, как?

— Что тебе сказали?

— Сказали, ждите.

— Значит, они придут за нами?

— Значит, придут.

Прошло еще минут пятнадцать — двадцать. Володя уже не отходил от окна. Внезапно он услышал слабый шум. Кто-то снимал доски. А вслед за этим в отверстии появилась человеческая фигура и раздался голос Жоры:

— Посторонитесь! Прыгаю! По-настоящему…