Мир приключений, 1965 (№11)

Ширина канала, соединяющего лагуну с океаном, достигала около восьмидесяти метров. Здесь водились акулы, но для задуманного мною плана надо было переправиться на другой берег. Только так я мог очутиться в тылу у своего врага, дождаться ночи, незаметно подкрасться к нему и захватить оружие. Моя затея казалась не такой уж трудной. “Вальтер” он носит в правом заднем кармане шортов, надо было только неслышно подкрасться к спящему и вытащить у него пистолет. Если мне это удастся — а я почему-то был уверен и этом, — то на острове будут царить мир и спокойствие, как после нашей последней драки.

Палатку я оставил в своей “спальне” между кустами, накрыв его постель из кокосового волокна. Штаны и рубашку, порядком потрепанную, я снял, на мне остались только черные купальные трусики с карманом на застежке “молния”… В карман я положил нож. А все вещи, в том числе и острогу, спрятал в трещине и завалил камнями. Время близилось к вечеру, когда я, полный решимости, подкрался к берегу канала.

Прежде чем прыгнуть в воду, я внимательно осмотрел канал — не покажется ли где плавник акулы.

В канал из океана входил косяк какой-то серебристой рыбы. Если бы здесь сторожили акулы, то они давно накинулись бы на такую лакомую добычу. Я прыгнул и поплыл, часто опуская голову под воду и озираясь по сторонам. Мимо меня проносились рыбы, иногда задевая холодными, скользкими боками.

Отдохнув на другой стороне, я стал крадучись пробираться от дерева к дереву. Иногда, услыхав шорох, падал или прижимался к стволу пальмы. Моя кожа сильно загорела и сливалась с коричневатой корой кокосовых пальм, только волосы выгорели почти добела.

Внезапно я чуть не наткнулся на капитана. Ласковый Питер сидел в десяти шагах от меня возле норы кокосового вора и с жадностью выедал содержимое ореха, лопнувшего от солнечного жара. Видимо, капитан сильно проголодался. Он урчал, как обезьяна, да и сам он был похож на человекообразного, весь заросший рыжими волосами. С видимым сожалением он отбросил пустую скорлупу и заглянул в нору, сунул туда руку, но тут же молниеносно выдернул и замахал ею. Видно, краб схватил его за палец.

Ругаясь, он прошел совсем недалеко от меня, с пальца у него капала кровь. Стоя спиной ко мне, он оторвал ленту от полы рубахи, замотал палец и пошел, пристально заглядывая в каждое углубление. Ему удалось найти орех, он разбил его о кусок коралла и с жадностью припал к скорлупе.

Я наблюдал издали, как он побежал, припадая на левую ногу, остановился и стал подпрыгивать на месте. Потом нагнулся, поднял раздавленного краба, посмотрел на него и бросил в сторону. Разделавшись с крабом, полез в карман и вытащил пистолет. Над мелководьем между рифом и островом летало множество чаек, между ними иногда проносились гигантские фрегаты, выбирая в воде добычу покрупнее.

Один такой фрегат пролетал над головой Ласкового Питера. Капитан вскинул руку, раздался выстрел, и фрегат упал в воду. Глядя на убитую птицу, он осклабился и сунул пистолет в карман.

Я почувствовал холодок между лопатками, хотя в спину мне палило заходящее солнце.

Ласковый Питер, глядя в землю и чему-то злорадно улыбаясь, пошел к берегу лагуны. Я стал красться за ним следом. Надо сказать, что у меня к тому времени сильно поубавилось уверенности, что мой план пройдет без сучка и задоринки. Но теперь мне еще ясней стали его намерения и укрепилось убеждение, что во что бы то ни стало надо захватить оружие. Либо мне удастся обезвредить врага, либо надо будет покорно склонить голову, сдаться в плен на милость победителя, стать его рабом, что для меня было хуже смерти. Я близко подошел к Ласковому Питеру. Он сидел у плоской, как стол, глыбы, собирал с лее патроны для пистолета, обтирал рубахой и вставлял в обойму.

Вложив обойму в пистолет, он залез на камень и долго разглядывал мою сторону лагуны.

Наступил вечер. Второй вечер на этом острове. Солнце садилось в лиловую тучу. Пассат почти совсем стих, только прибой яростно грохотал на рифе.

Когда стемнело, послышался кашель и скрип песка. Осторожные шаги удалялись. Я пересек площадку и стал красться за Ласковым Питером.

Иногда он останавливался, тогда и я замирал на месте; постояв с минуту, он двигался дальше. Я с гордостью подумал о своих сандалиях на мягкой толстой подошве: моих шагов почти не было слышно. Я двигался как тень. Осмелев, я подошел так близко, что едва не налетел на него. В это мгновение он споткнулся и помянул дьявола.

У меня не оставалось сомнении, что он охотится за мной, предательски хочет напасть в темноте.

Зачем он это делал? Наверное, боялся, что я зарежу его во сне или всажу нож в спину, выскочив из-за пальмы. Будь он на моем месте, то наверняка сделал бы это, не колеблясь. И еще, мне кажется, он не мог смириться с тем, что я, мальчишка, человек низшей расы, как он считал, отказался ему повиноваться, поднял бунт и даже принудил его сдаться.