Мир приключений, 1964 (№10)

Степан Тимофеевич Мазин стал бухгалтером в сельском универмаге, Садиков где-то работает комендантом, а про Коломийцева и Андронова никто даже ничего и не знает. Уехали куда-то, и все.

Известно точно, что ни один из них до самого отъезда не выезжал на рыбную ловлю. У всех у них появилось какое-то отвращение к лодкам, к удочкам и к самой рыбе. Даже на озеро они старались не смотреть. Почему-то вид его был им неприятен.

А я хоть и не был на озере год с лишним, но все вспоминаю его: и бесконечную, необыкновенно яркую синюю гладь, то освещенную солнцем, то покрытую белыми бурунами, и снежные горы на другом берегу. Многое из того, что я видел там, уже стерлось из памяти, многое я уже не могу воссоздать воображением, и многих людей, с которыми встречался, я позабыл, но с удивительной ясностью представляется мне Андрей Сизов, в темную ночь садящийся в лодку, чтоб одному пойти против четверых, и маленькая Клаша, едущая на высокой лошади, — маленькая Клаша, которую даже не было видно, когда она стояла перед письменным столом председателя райисполкома за креслом с невысокой спинкой.

Ю. Котляр. “ТЕМНОЕ”

Длинные царапины глубоко прорезали рыхлую ткань противолучевого скафандра.

— Быстрей раздевайся и немедленно на осмотр.

— Зачем? Я себя прекрасно чувствую, — возразил Хуан. Данил ничего не ответил и молча вышел из шлюзовой.

Хуан с досадой прикусил губу и принялся торопливо стаскивать громоздкий костюм.

Салон встретил начальника тремя парами настороженных глаз.

— Ну? — выражая общее беспокойство, нетерпеливо бросил Чария.

— Опять… — нехотя ответил Данил.

— Напал! Да? — широко раскрыла глаза Ира.

Данил утвердительно кивнул.

— Проклятая тварь! До каких же пор?.. — вскинулся худой, остролицый Клод.

— Что с Хуаном? — перебила его Ира.

— Это нам скажешь ты. Он пошел к тебе, — хмуро отозвался Данил.

— Он ранен?

— Надеюсь, нет. Но скафандр основательно поврежден. Царапины очень глубоки. Могло задеть кожу.

Ира озабоченно покачала головой и ушла.

— Черт знает что! — Клод яростно хватил кулаком по столу.

— Спокойно, спокойно! — чуть повысил голос начальник. — Пожалей руки.

Клод не унимался:

— Ну, знаешь ли, с меня достаточно! Сыт по горло! Принять меры твой долг…

— Никто не спорит, — флегматично согласился начальник. — Кстати, скажи лучше, как он выглядит?

— Так ведь говорил уже десять раз.

— Ничего, расскажи в одиннадцатый.

— М-м-м… — замялся Клод. — Действительно! Черт его знает! Пожалуй… черный. Или нет, погоди! Скорее… Э-э, как бы точней? Серый с черными пятнами. Да-да! Именно так.

— По-твоему?

— Темно-синий, — лаконично ответил Чария.

— Та-ак… — протянул начальник. — А на мой взгляд, он темный. Просто темный… Ты упал тогда, Клод. Сильный был толчок?

— Как сказать? Честно говоря, не понял. Не столько толчок, сколько неожиданность.

Данил снова повернулся к Чарии:

— Я увидел тень и отшатнулся. Он задел вскользь по плечу и получил хорошего тумака. На этом мы расстались.

— Его размеры?

— Метра… полтора. Тонкое, гибкое животное.

— Да ну! Откуда там полтора? — перебил Клод. — От силы — метр. Массивный, толстый зверюга. Когти как бритвы.

Данил улыбнулся.

— Не вижу ничего смешного, — рассердился Клод.

Данил покачал головой и развел руками.

— А у меня был такой… Круглый!

В салон вошла Ира.

— Ну, как? — шагнул навстречу Данил.

— Он задет. — Сильно?

— Нет, пустяки, еле заметная царапина. Но ведь не в этом дело.

— Я понимаю. Ты боишься заражения? — невольно понизил голос Данил.

— Да.

— Сколько ждать, пока выяснится?

— Двенадцать часов.

— Ладно… Дежурю я, всем отдыхать. Спокойного сна!

***

Он подошел к стене и нажал кнопку. В открывшийся иллюминатор глянуло черное небо с тусклыми пятнами расплывчатых звезд. Далеко, у горизонта, мерцало розовым. Отсвет ширился, разрастался, набирал силу. Вскоре по небу побежали неяркие лучи и показался блеклый розовый сегмент. Он быстро увеличивался еще несколько минут, и громадный диск Розового солнца занял чуть не полнеба. Он осветил безжизненную ширь волнистой серой равнины. Терриконы разработок высились в полукилометре от жилых куполов. Добычу вели автоматы, но даже их кристаллический мозг разлаживался от всепроницающего излучения энория. Думающие вкладыши автоматов приходилось регулярно менять, но это не представляло особого труда и опасности. Надо только держаться в тени предохранительных щитков, не высовываться из нее и тщательно следить за целостью скафандра. Только и всего! Теперь с появлением “темного” все осложнилось. Короткий переход до разработок и обратно стал смертельно опасным. Над экспедицией нависла тень постоянной угрозы.

Странная история! В журнальных записях Ласло нет и намека на что-либо подобное, а он провел тут целый год. Значит, “оно” появилось после отлета группы Ласло. Или еще позже, уже при них… Да, скорее всего, именно так. Нападения начались не сразу, а со второго сеанса наладки автоматов. Но Ласло всегда подчеркивал полное отсутствие жизни. Он никогда никого не видел, кроме безобидных землероек, последних представителей живого мира Мертвой планеты…