Мир приключений 1959 г. №5

— Да, да… Чужбан, — продолжал гость. — Мальчишки у этого конюха были озорные. Они часто дразнили козла. Дергали его за хвост, махали перед мордой тряпкой, щипали. Чужбан был старый, и рассердить его было трудно, но все-таки и у него терпение лопалось. Вот тогда и начиналась потеха. Чужбан вставал на задние ноги, тряс бородой и с прискоком бросался на ребят. Рога у него были большие, закрученные в кольца. Ребята увертывались и смеялись. Это еще больше сердило козла, и он начинал кидаться на все, что попадало на глаза. Опрокидывал бочки, гонял по двору конюхов. Однажды ребята рассердили козла так, что сами испугались и выскочили за ворота. Чужбан за ними! В это время мимо проходила толстая купчиха… Как ее по фамилии… забыл…

— Чирикова, — с улыбкой подсказал Де­нисов.

— Да, да, Чирикова. Козел выскочил за ребятами, увидел купчиху, поднялся на дыбы и со всего размаху поддел ее рогами под зад… Купчиха упала в канаву. Ребята не растерялись. Они отвлекли внимание козла, загнали его обратно на конюшню, помогли выбраться купчихе из грязи, довели ее до дому и за это получили серебряный полтинник.

В конце рассказа Денисов беззвучно смеялся, хлопая себя по коленке. Вместе с ним хохотал на печке и Костя. На душе у всех стало легко.

Эту давным-давно забытую историю мог рассказать гостю только брат Андрей в дружеской беседе. Не было никакого сомнения в том, что Непомнящий был с Андреем в хороших отношениях. Неужели бы брат стал изливаться перед подозрительным и ненадежным человеком, да еще вспоминать свое детство? Бумажку легко подделать, но рассказанная история с Чужбаном была лучше всяких документов.

— Ну, здоров, товарищ! — радостно сказал Денисов, пожимая рассказчику руку. — А ведь я думал, что ко мне шпика подослали. Эту историю тебе только братишка мог рассказать. Чужбана вспомнил… Ох, ну и козлище был! Огромный, борода во! Это верно, все так и было… И купчиха знатно в канаву кувырнулась. Ну, пойдем, товарищ хороший, потолкуем.

Они прошли во вторую половину комнаты и заговорили так, чтобы не слышал мальчик.

— Так ты за типографией? — проговорил Денисов, почесывая бороду. — Это, знаешь, загвоздка… Насчет связи — чего лучше… Связь мы, конечно, наладим. И люди у нас есть настоящие и всё… А вот насчет типографии хуже. Я ведь не знаю, где она спрятана. Зотов прятал. Говорили наши, что ин­женер Камышин знает. Он тоже там чего-то делал…

— Как же теперь быть?

Денисов подумал и нерешительно продолжал:

— Вот разве еще сын Зотова знает… Василий. Было у них, видишь ли, свидание с отцом перед казнью. Так я полагаю, что он ему шепнул. Спрашивал я его, — отпирается! Чего-то он боится, скрытничает, от него трудно добиться. Мальчишка упорный, с отцовским норовом.

— А Камышин здесь?

— Камышин-то здесь, а только, видишь ли, он того… Сильно перепуганный после восстания. Черт его знает, что у него в голове! Ненадежный он какой-то… Сунешься и как раз в капкан попадешь! Потрепали нас тут крепко, товарищ хороший. Сейчас начинаем опять силы собирать. Голова есть…

Денисов оборвал фразу на полуслове и, повернувшись, предостерегающе поднял руку. До слуха донеслись глухие голоса и скрип шагов за стеной. Непомнящий встал.

— Идут. Не за мной ли? — проговорил Денисов.

— Нет, дяденька! Это тетя Даша, — крикнул Костя, услышав женский голос.

— Это мои, — подтвердил шахтер. — А на случай, все-таки схоронись! Мало ли кто с ними увязался.

Непомнящий спрятался за занавеску, а Денисов направился к двери. Захватив по пути шапку Непомнящего, по-прежнему лежавшую на столе, он бросил ее на печку.

Широко распахнулась дверь, и в избу шумно вошли раскрасневшиеся на морозе: Матвей — старинный приятель братьев Денисовых, Дарья-вдова — соседка — и кузнец Фролыч, по прозвищу Кержацкий сын.

— С праздником, хозяин! — поздравил Матвей, снимая полушубок.

— Славельщиков пускаешь? — спросил кузнец.

— «Не красна изба углами…» А где твои пироги, мил дружок Мишенька? — спросила Дарья, задорно подперев бока и останавливаясь перед столом, на котором стоял одинокий графин и две рюмки. — Назвал гостей, припасай и костей…

Костя расхохотался на шутку, а Денисов, еще больше нахмурившись, серьезно сказал:

— Распоряжайся, Даша, за хозяйку, а у меня дельце есть.

Женщина взглянула на шахтера и как-то сразу потускнела. Широкое краснощекое лицо вытянулось, улыбка исчезла, свет в глазах потух, и Косте показалось, что в доме стало темнее.

— Стряслось что? — тревожно спросила она.

— Пугливая ты стала, как я погляжу… — с усмешкой продолжал он. — Тут вот в шкафчике все стоит. А без меня не расходитесь. Вылезай, друг. Это свои… Вот приехал из Перми товарищ посчитать, много ли нас уцелело, — представил он Непомнящего, когда тот вышел из-за занавески.

— Много не много, а все воробьи стреляные, — дружелюбно сказал Матвей, пожимая руку незнакомца.

Даша недоверчиво и даже с неприязнью поглядывала на высокого бородатого человека. Она, как и Денисов, почувствовала в нем противоречие между тем, что он есть, и тем, чем хотел казаться.

— Ничего тут не осталось. Одни кроты! — мрачно пробурчал Фролыч.