Мир приключений, 1929 № 01

Вот еще оригинальное, но неудачное тоном, ритмом и содержанием решение одного автора, которого мы знаем по письмам его за человека начитанного и горячо стремящегося к литературе. Ариша забыла про бумажки старика, только в конце лета (история случилась весною) рассказала Павлику и вместе с ним стала разбираться. Старик при помощи эсперанто занимался белогвардейской пропагандой. Павлик знает эсперанто, хвалит его и эсперантистов, Ариша также хочет учиться этому языку и сделать в заграничных эсперантистских газетах публикацию о розыске матери. Тут много ошибок. Статистика показывает, — если мы не ошибаемся, — что общее число пользующихся этим искусственным языком на земном шаре — всего около 300000 человек. И какой смысл вести белогвардейскую пропаганду в России на эсперанто? Какой смысл образованному белогвардейцу, знающему иностранные языки, вести пропаганду на эсперанто в чужих краях? Какой смысл вообще вести белогвардейскую пропаганду среди эсперантистов, людей, по большей части молодых и не имеющих корней в буржуазном режиме? Зачем делать хотя бы и в эсперантистских газетах публикации о розыске матери, давно умершей в Москве? Если Ариша не догадалась, что мать умерла, почему только через десять лет ей так вдруг захотелось осведомиться о ней, давно забытой и сердцем, и памятью? Целый ряд недоуменных вопросов можно было бы еще задать автору этой главы. И на ложный путь его привело только желание сказать возможно больше хорошего об эсперанто, которому, конечно, как и всякому способу культурного общения между людьми, должно быть место на земле, но для которого нет решительно никакой почвы в этом рассказе. — Также неудачно решение М. по тону и содержанию: Ариша бросает все и уходит, чтобы «познать тайну жизни». Нужно было сильно мотивировать этот уход, вскрыть тайник психологии. Ведь переворот этот не может не казаться странным. — У одного автора Павлик учиняет целый допрос Арише, «не встречала ли она подстреленного человека, бросившегося в лес». И пристально смотрит в глаза. Дрогнуло сердце у Ариши, но спокойно выдержала взгляд. «Нет не видала». Откуда это подозрение могло родиться? Ошибка психологическая и затем хронологическая: рассчитайте время событий, сравните силы раненого человека и здоровой лошади. — В одной главе Ариша рада, что могила отца не будет перед глазами, так как Павлика переводят. В другой главе: Ариша узнала, что старик — ее отец. И вдруг пришел красноармеец: — «ваш муж убит при перестрелке с эмигрантом». Красноармеец ушел, Ариша почему-то осталась, и уже потом она по ехала к мужу. Э^то неверно, и не соответствует тексту, что мирного старика, болезненно рвавшегося на родину, автор снабдил для чего-то револьвером.

Характерно, что многие участники Конкурса сгустили драматизм положения и заставили Павлика быть невольным убийцей старика. Автор всего рассказа этого не имел в виду, но такая подробность — законна, литературна и свидетельствует о смелости мысли, не боящейся углубить коллизию и расширить ее.

И вот мы переходим к наиболее интересной части нашей сегодняшней работы — к решениям преобладающего большинства. Здесь есть, конечно, также варианты, но они вмещаются в единую мысль, символизируются единым художественным образом: примирением с жизнью и маленьким островком огненно-красных маков среди жирной, густой ботвы картофеля. Это — прекрасно! Такая символика и в духе, и в тоне рассказа.

Чем, в самом деле, не хорошо, что Ариша на самой могиле все рассказала Павлику, который по долгу службы стрелял в переходившего границу в сообществе контрабандистов человека, и вместе с Павликом стала ходить иногда на могилу отца? Таких решений — целая группа.

Иные еще вводят новое положение, очень умное и облегчающее развязку туго запутанного узла: после двойного волнения (смерть отца и сознание, что его убил муж) Ариша вдруг впервые чувствует, что она носит под сердцем ребенка любимого человека. Конечно, жизнь берет свое.

Здесь мы снова должны отметить работу М. В. К., о которой говорили выше. Вот образчик того, как политическая тенденция, отражающая цельное мировозрение, может быть введена в чисто беллетристическое повествование, не изменяя художественного лика его и его абсолютной ценности.

Арпша заплакала, бросилась ему на шею и закричала:

— Я нашла своего отца, Павлик!

— Где?

Она показала ему на вскопанную полянку. Вместе с Павликом она сажала мак на свежей могиле. А в августе, рано утром, Павлик будил Аришу и говорил ей:

— Вставай скорей! Иди: мак расцвел!

Ариша вышла.

— Надули, черти — ворчал Павлик, — дали белого и не махрового мака.

Два десятка белых цветов нежно, безжизненно, как тончайший фарфор, качались на высоких колючих стеблях. Они осыпались при первом прикосновении ветра и, как саваном, одевали землю своими лепестками.