Мир приключений, 1928 № 11-12

К его изумлению оказалось, что ветер стих и снег лежал ровной белой пеленой. Иван зашагал по направлению к лесу, прислушиваясь к хрустению снега под ногами. Он прекрасно знал, что из сегодняшней охоты ничего не выйдет, так как все приметы это ясно показали. Когда он взял со стены лук и попробовал тетиву, то она только жалобно пропела, а не загудела, как гудит обыкновенно перед удачной охотой. Собаки выли всю ночь, да, наконец, сегодня пятница — день, в который, как известно, ничего не удается. Эх, кабы не жена, сварливый нрав которой известен, если не по всей Якутской области, то по крайней мере по всему поселку Лайхону!.. А ко всему этому — ему нездоровится, ломит кости, жар пробегает по всему телу и заставляет вздрагивать…

Так размышляя и поскрипывая пимами, Иван добрался до леса. Лес был старинный, дремучий, лишенный всяких дорог, тянувшийся на многие десятки верст и закрывавший от Лайхона весь мир. Зверья в нем было много и жило оно привольно, не особенно страшась якутов, охотившихся за ними мало, потому что не всегда хватало стрел и пороху.

Иван брел по лесу и лицо его начало понемногу проясняться, узенькие глазки зажглись огоньком, рука привычным жестом вынула стрелу из колчана, и шаги сделались увереннее и осторожнее. В нем проснулся охотник, который кладет всю свою жизнь на то, чтобы подкараулить зверя, перехитрить его…

Мороз все крепчал и, несмотря на малицу, пробирал Ивана до костей, так что он должен был приостанавливаться и приплясывать на снегу. Несмотря на это, Иван радовался морозу, так как благодаря ему снежная пелена превратилась в твердую кору и можно было итти без лыж. Бесшумно скользя между ветвями и низко-низко нагибаясь, Иван шел по лесу к намеченному им заранее месту, где, как он знал, водились белки. В лесу он чувствовал себя гораздо лучше, чем дома. По крайнее мере нс было жены, и потому он легко добрел до прогалины, где водились белки, которых так охотно всегда покупает приезжающий торговец Николай Максимович. Правда, он дает за них очень мало, но зато очень охотно меняет шкурки на водку, два боченка которой всегда привязаны у него в санях. В последний его приезд Ивану не удалось попользоваться водочкой, так как жена больно уж следила за ним и не давала менять шкуры на водку…

Выйдя на прогалину, Иван прижался к дереву и замер. Он знал, что мороз заставит белок выйти из гнезд и прыгать с ветки на ветку. Ивану казалось, что по всему лесу раздается его прерывистое дыхание, и он старался дышать чуть слышно и как можно медленнее. Кругом парила непробудная тишина, только изредка раздавался где-нибудь вдалеке треск дерева, повторяемый несколько раз услужливым эхо…

Иван стоял долго, все его внимание было устремлено на громадную сосну, длинные ветви которой, покрытые снегом, точно широкими рукавами, спускались до самой земли. Мороз заигрывал с Иваном, пощипывая его за лицо и покусывая за пальцы ног, но привычный охотник не шевелился. Он все стоял, так неподвижно, что издали мог показаться частью ствола вековой ели, к которой прислонился.

Но вот несколько снежинок, медленно кружась, упали с сосны на землю. Без малейшего шороха Иван наложил стрелу на лук и приготовился. Снежинки посыпались быстрее, чуть-чуть качнулась одна из веток и показалась тупая мордочка белки с выпуклыми быстрыми глазками. Стрела запела в воздухе, и маленькое тельце белки, задевая за ветки, упало на снег, окрасив его небольшим розовым пятном.

Иван спокойно двинулся вперед, взял еще трепетавшую белку, привычным движением сдавил ей двумя пальцами горло, отчего живые глазки белки сразу сделались мутными, и выдернул стрелу. Потом снова отошел к своему дереву и стал ждать.

Через час повторилось то же, и когда в лесу начало уже темнеть и отдельные деревья стали сливаться в один темный фон, у счастливого Ивана было уже четыре белки, что наполняло его сердце радостью. Он еще раз убедился, что его жена права, а он ленив и неповоротлив.

Сумерки быстро набегали, и когда Иван вышел на тропинку, ведущую к его дому, было уже совершенно темно. До его избы было недалеко, слышен был знакомый лай собак, но туда его не тянуло. Иван отлично знал, что жена его никогда не похвалит, и теперь, когда он принесет ей четыре белки, она начнет его ругать за то, что он не принес пять. Между тем ему хотелось, чтобы кто-нибудь позавидовал ему, похвалил его… А кто же мог это сделать, кроме его друга Семки?.. И решившись навестить его, Иван быстрым шагом миновал свой дом и направился к приятелю, который будет рад ему и, наверное, угостит его на славу.

II.

Семка предавался своему любимому занятию: он глядел на огонь, перебегавший с одной ветки на другую в очаге, сложенном из простых серых камней. Жена его готовила ужин, состоявший из похлебки с кусками сушеного прошлым летом мяса. Из потемневшего горшка шел вкусный пар, а кипение воды заставляло Семку предвкушать еду, до которой он был большой охотник. Когда дверь разом отворилась за его спиной и на него пахнуло холодом, он не обернулся, так как уж очень хорошо и удобно ему было сидеть.