Мир приключений, 1924 № 02

Архитектура зданий этого своеобразного города-архипелага отличалась строгостью и правильностью геометрических форм. Ничего лишнего, загромождающего, тяготящего легкость многоэтажных построек. Фасады зданий, как бы лишены опоры, они кажутся стоящими прямо на опаловой зыбучей влаге. Ряды дверей-окон ромбической формы. Своеобразная, нескучная симметрия. Часть окон-дверей открыта, большинство — затянуты бледно-желтой слюдой, слегка дрожащей от движения воздуха. Общее впечатление одухотворенности каждой постройки.

Вверху, покрывая весь живой архипелаг, как стеклянным колпаком, — сребристо-чешуйчатый купол, легкий и почти прозрачный. По нему — арабески подвижных огненных письмен.

Изредко в воздухе мелькают летящие фигуры, без крыльев, с какими-то скрытыми приспособлениями. Фигуры исчезают в ромбических отверстиях, появляются из них, скользят по воздуху, чтобы опуститься на проспекты или на поверхность каналов.

В центре архипелага — колоссальный водный бассейн. Здесь происходят спортивные состязания.

Гибкие, стройные фигуры юношей и девушек, затянутых в тончайшую ткань, поднимаются под самые своды купола и стремглав бросаются вниз, проделывая в воздухе изумительные сальто-мортале. Они на момент погружаются в бассейн и с силой выбрасываются упругою влагой обратно. Подпрыгнув несколько раз, как резиновые мячики, играющие уступают свое место другим.

В воздухе стоит сплошное дрожание серебряных брызг. Мелодичный беззаботный смех дополняет музыку беспрерывно падающего опалового дождя.

— Привычная картина жизни подземных городов, расположенных на небольшой глубине, — тихо сказал Роне.

— Необходимо поскорее ускользнуть отсюда. Взгляните, учитель, со всех сторон стекается толпа. Повидимому, мы попали на какой-то праздник.

Гондола не без труда выбилась из гущи и нырнула в первый попавшийся туннель.

— Однако, дело плохо. Так мы рискуем обратиться в праздных туристов. Самое неприятное то, что время идет, а мы — бездействуем, — волновался Гени.

— Не будет ли целесообразнее вернуться в логово Нооме? У старого медведя мы скорее найдем то, что нам более всего необходимо, — предложил Роне.

— Я не заметил ни одного радиофона или люксографа общественного пользования, — продолжал Гени.

— Чем вы это объясняете, мой друг?

— Право, затрудняюсь ответить…

— Я отвечу и не ошибусь: все аппараты сняты по случаю войны. Как видите, предосторожность не лишняя.

Ученый давно уже вертел в руках миниатюрный приборчик, прикрепленный к капюшону.

— Меня занимает назначение этой безделушки. Прибор, безусловно, связан с переговорами на расстоянии, однако, идея пользования им от меня ускользает. Важно уяснить принцип, а тогда…

Уже некоторое время внимание пленников привлекала небольшая одноместная гондола, следовавшая за ними по пятам, в некотором отдалении.

— Вы обратили внимание на это подозрительное явление, дитя мое?

— Да, учитель. Я давно наблюдаю за лодкой, не решаясь вам сказать.

— Было бы очень некстати познакомиться с политической разведкой Марса, — проворчал ученый. — Остановимся и пропустим любопытного вперед.

Гондола пленников замедлила ход и почти совсем остановилась.

Преследующая лодочка повторила их маневр и оставалась несколько мгновений неподвижной, затем, очевидно, приняв какое-то решение, начала быстро приближаться.

В лодочке сидела одинокая фигура. Поровнявшись с пленниками, фигура откинула с головы капюшон, сверкнули золотистые кудри.

Гени вздрогнул. Сердце его учащенно забилось.

В лодке сидела внучка Нооме, с лицом бронзовой богини и с лихорадочно сверкающими глазами.

— Привет вам, наши далекие гости, — сказала девушка.

— Привет и счастье тебе, милая девушка, — ответил Роне, узнавший девушку, отечески мягко улыбаясь ей.

— Я заметила, наши гости сбились с дороги и решилась придти на помощь им. Или у гостей имеются свои намерения, которые не могут меня касаться?

Гени восторженно смотрел в глубокие, как бездна, глаза девушки.

— Нет, нет! — воскликнул он. — Вы явились во-время, как гений-спаситель. Мы действительно не знаем куда направиться.

В первый раз в присутствии детей Земли бронзовая статуя улыбнулась.

— Я это угадала. Не могу объяснить, каким образом…

Девушка смутилась и опустила глаза. Легкая краска волнения выступила сквозь нежно-бронзовый загар лица.

Гени и даже старик Роне невольно залюбовались милым смущением этого очаровательного существа.

Целая буря никогда неиспытанного восторга бушевала в груди Гени Оро-Моска. Он смутно чувствовал, что его душа, сердце, все существо безраздельно принадлежит этому беспомощному ребенку, такому далекому от него и его мира, и в то же время такому близкому и родному, такому безконечно дорогому.

— Куда желали бы направиться наши почтенные гости? — оправившись от смущения, спросила девушка и, подняв на них немного грустные глаза, с очаровательной наивностью добавила:

— Надеюсь, я не кажусь слишком навязчивой? Я такая глупая…

— Вы — сама мудрость, милая девушка, — сказал растроганный, неизвестно почему, старик. — Вы читаете в наших мыслях. И кроме всего, вами нельзя не любоваться, — шутливо заключил он.