Мир полуночи. Партизаны Луны

Примерно год назад отец вызвал Андрея на разговор. «Помнишь, я давал тебе фильм про Дракона?» — «Угу». — «Так вот, дядя Миша — это такой… Ланцелот. Его убьют, если узнают, кто он. Нас убьют, если поймают его у нас. Поэтому ты не должен говорить о нем никогда, ни с кем. Он мой дальний родственник, троюродный брат, где он работает — ты не знаешь. Вот и все».

Что приедет дядя Миша — это круто. Это «Ура-ура, закричали тут швамбраны все!». Но, поглядев на отца, Андрей понял, что плясать качучу рано. Отец обеспокоен.

— Па, а как ты думаешь — что я должен был делать?

— Честно говоря, Андрейша, понятия не имею. Я тоже был чемпионом смерти. Добро пожаловать в клуб. — Он улыбнулся.

— Зойка… Зоя Зервандова… сказала, что, если бы каждый дал другому по дублону и черной метке вместе, мы бы поломали эту игру.

— Да, верно, — согласился Максим. — Какая умная девочка, мне это в свое время в голову не пришло. Андрей, ты не думал ее пригласить к нам как-нибудь? Или побывать у нее в гостях?

— Ты… хочешь? — спросил Андрей.

— Понимаешь, эта игра… ее популяризовал очень глупый и тщеславный человек, но разработали люди умные. Учитель наверняка говорил вам, что ее цель — научить вас совершать выбор в трудных жизненных обстоятельствах. Он, может быть, и сам так считает, но это неправда. Ее цель, как я это вижу, — разделить вас. Не допустить создания прочных горизонтальных связей.

Поймав недоуменный взгляд сына, он пояснил:

— Вот смотри: ты подчиняешься учителю, учитель — директору, директор — районному образовательному совету. Это связь вертикальная, сверху вниз и снизу вверх.

— Командная цепочка?

— Она самая. А вот между тобой и Сашей или Зоей возможна связь горизонтальная. Вы на одном уровне. Теперь представь себе, что вертикальная связь — это как нитка бусин. Кто потянет за верхнюю — вытащит все остальные. Потянут за того же учителя — вытащат тебя, понимаешь? А вот если в классе будут прочные горизонтальные связи…

— То не смогут, — кивнул Андрей.

— По меньшей мере это будет труднее… А теперь смотри: единственный человек, который придумал, как поломать игру, — изгой для всего класса. Ты наверняка узнал кое-что неприятное о ком-то из своих одноклассников. Да и о себе тоже. После этого вы уже не будете такими, как прежде. Даже те, кто решит, что сочувствовать и помогать все равно нужно, будет делать это… в одиночку. Когда ты немного подрастешь, я тебе дам книгу одного ученого — Бруно Беттельхайма… Там есть о таких психологических экспериментах над людьми…

«Когда подрасту? Вот уж фиг, — подумал Андрей, постаравшись запомнить имя ученого, чтобы сегодня же ночью отыскать его книги в библиотеке. — А вот Зойке действительно надо будет как-нибудь позвонить, ну, когда будет время».

Парк закончился. Отец и сын пересекли проезжую часть и зашагали вдоль забора, так густо поросшего хмелем, что под листьями не виден был красно-коричневый кирпич. Блеснула стеклопластиком прозрачная раковина — навес остановки автобуса, на котором они не поехали. Миновав остановку, они свернули в переулок между рядами одинаковых двухэтажных домов, на четыре квартиры каждый, — и оказались перед домом номер восемь. Из соседского окна залаял приветственно пекинес Бинки. Отец открыл дверь — она не запиралась, — и нос Андрея был обласкан ароматом сладкого томатного соуса к свинине по-еврейски.

— Ирина! — крикнул с порога Максим. — Мужчины пришли!

Андрей закрыл дверь и почувствовал, как разошлись, расслабились какие-то мышцы за затылком. Дома было дома. Вот шли они с отцом через парк — и было хорошо, а дома все-таки… Может быть, потому, что парк был чужой, а дом свой собственный, надо будет потом подумать и спросить.

— Мыть руки! — скомандовала мама, показываясь из кухни. Она уже переоделась к обеду и даже слегка подкрасилась, кажется.

Оксаны не было ни видно ни слышно — наверное, опять осталась обедать в университете с этим своим Витей…

Пока Андрей мыл руки, память о дурацкой игре слегка потускнела. Спагетти и свинина, тушенная в сладком соусе, прогнали гадостный привкус окончательно. За обедом говорили о новой драме, об игре, которую переводил отец, и о том, что можно будет, наверное, сдав работу, сделать первый взнос за машину. В городе автомобиль не очень-то был и нужен — метро или троллейбусом едва ли не быстрее, — но зато с ним можно уже выбираться за город, не привязываясь к автобусным маршрутам.

Андрей доел порцию, сказал «спасибо» и поднялся в свою комнату, к компу. Он хотел побыстрее разделаться с уроками — ну и ждал звонка от Сама.

На дом задали по математике — определение дискриминанта и квадратные уравнения, по обществоведению — короткий, на шесть страниц двенадцатым кеглем, реферат о Полуночи и по японскому — заучить восемь новых кандзи и составить предложения с ними, используя каждый в онном и кунном чтении.[7]

Когда он сидел над рефератом, прозвучал сигнал комма — но это был не его, Андрея, номер, а домашний, и к терминалу первой подошла мама. Андрей из интереса подключился — канал был открытый.

В углу экрана возникла счастливая физиономия сестры.