Мир полуночи. Партизаны Луны

— Не кажи гоп, пока не перескочишь. — Андрей в последний раз скребнул ложкой по дну котелка. — Всем спать. Завтра тяжелый день.

* * *

Пан Заремба действительно был обеспокоен.

Организованная преступность — зеркало организованной государственности. Поганое, мутное и кривое — но зеркало. Как государственный чиновник отвечает перед вышестоящим за свой участок работы — так и Юлиуш Заремба был в ответе за свой участок. А его участком были бои с тотализатором, мероприятие весьма популярное в портовом Щецине. И опасное, потому что зрители — это не клиенты наркоторговцев, закона не боятся, молчать их не заставишь, и получается, что ты весь на виду и живешь, пока пользы от тебя больше, чем неудобства.

В качестве ответственного за эти бои пан Заремба должен был делать три вещи: контролировать деятельность всех устроителей боев и букмекеров, собирать с них дань, передавать определенную часть в общую кассу, пресекать появление конкурентов и попытки обвалить этот рынок.

Явление варка в шляпе напрямую ни на одной из этих сфер не сказывалось. Но любая новая сила на поле могла вызвать неудовольствие начальства, а значит, ахнуть по самому Зарембе: как допустил? С другой стороны, неспровоцированный конфликт тоже мог вызвать неудовольствие начальства, следовательно… А с третьей, пойди Заремба на уступку — вполне разумную, кстати, уступку, — он покажет себя слабаком перед своими.

Поэтому господин Заремба действительно припряг всех быков и все свои контакты и со страшной силой тряс Беньковского, который неделю назад выставил на арену ходячую мину по имени Марек Калиновский и по кличке Хеллбой.

Сухой остаток был по-прежнему сухим — никаких следов. Никаких зацепок. Хеллбой успел трижды рассказать историю своего знакомства с залетной дракулой, и все три версии не совпадали друг с другом ни в одной детали. Сам варк, вместе с цыганами и машиной, исчез, как сквозь землю провалился. И где искать чертова хорвата — было неизвестно.

Обычный человек завис бы между этими факторами, что осел философа Буридана. Но ослы в организованной преступности не выживают. И пан Заремба начал действовать.

* * *

Если бы Эней хоть сколько-нибудь боялся щекотки, этой двухчасовой пытки он просто не выдержал бы. Рука у Цумэ была быстрой и верной, Десперадо он расписал в общей сложности минут за сорок пять и в такое же время уложился, разрисовывая Энею грудь, а вот когда перешел на спину, отчего-то решил предаться вольному искусству.

Сама идея была прекрасной: когда их будут искать по особым приметам, то вспомнят о татуировках, а не о шрамах. Производитель цветных маркеров для боди-арта гарантировал, что рисунок продержится неделю при активном образе жизни, то есть с учетом того, что жертва искусства будет щедро потеть. И все бы ничего, если бы Игорь вдруг не решил…

В результате Эней лежал на животе уже два часа и слушал блюзы в Игоревом же исполнении:
Well, it rained five days and the sky was dark as night
Yes, it rained five days and the sky was dark as night
There's trouble in the lowlands tonight.[111]

— Слушай, ты можешь как-нибудь так, чтобы не петь? — спросил Эней.

— Могу. Но тогда и не красить. И будешь ты, как некий мистер Бэнкс, односторонним человеком.

— Что ты хоть там рисуешь? — вздохнул Эней.

Мэй, не утерпев, подошла к ним, посмотрела и сказала:

— Я сейчас кого-то убью. Энеуш, он нарисовал меня!

— Всякое портретное сходство с реально существующими людьми прошу считать случайным, — промурлыкал Игорь.

Со своей лежанки поднялся заинтересованный Десперадо.

— Не подходи! — закричала ему Мэй. — Энеуш, он рисует меня… без всего!

— Как это без всего? — парировал Игорь. — А браслеты? А копье? А лев — это, по-твоему, ничто? Любой философ скажет тебе, что даже небольшая часть льва — это определенно «что-то». Даже если она не прикрывает стратегических мест… ох… Слушай, во-первых, ты отшибешь себе кулак. А во-вторых, у меня же рука дрогнет. Хочешь усы?

— Мэй, оставь его, — сказал Эней. — Перерисовывать некогда, пусть остается как есть. Все равно завтра смоем.

Десперадо хмыкнул и вернулся на лежанку. Достал из футляра гитару, подстроил и принялся что-то наигрывать. Мэй, фыркнув, тоже отошла. Эней закрыл глаза и задумался о предстоящей операции. По всему получалось, что либо после третьего матча кто-то свежий — и сильный — выйдет на победителя, либо начнется стрельба.

Самый неприятный вариант в таких случаях — это когда на арену выходит варк. Всегда почему-то хватает идиотов, готовых ради маленькой славы рисковать положением в упырином социуме. Существовала рутинная процедура проверки — противников заставляли подержаться за серебро, — но были способы ее обойти. В этой ситуации, конечно, ничего не останется, кроме стрельбы. А не хотелось бы…

— Готово, — сказал Цумэ.