Мир одного дня: Распад

Сник взглянула на мертвенно-серые приемо-передающие экраны и, пожав плечами, промолчала. Сейчас наконец Хорн сообщите целях своей миссии.

Хорн улыбнулась, обнажая крупные белые зубы.

— Из ваших биоданных следует, что вы не очень словоохотливы.

Сник не видела оснований для комментариев.

— Отчеты психоаналитиков о вашем пребывании в реабилитационном центре сообщают о вашей крайней опечаленности и разочарованности тем, что вас не допускают до профессии органика.

— Значит, вам также известно, что разочарование объясняется несправедливостью ко мне. Меня оболгали, сфабриковали дело. Я утверждала это тогда и говорю сейчас. Власти осудили меня по ложному обвинению. Я была честным органиком и оказалась преданной теми самыми людьми, которым верно служила. Как бы вы реагировали, если бы так обошлись с вами?

— Смертельно возненавидела бы весь департамент, — заявила Хорн. — Не сомневаюсь. На самом деле мне не приказывали что-либо предлагать вам от имени департамента. Я добровольно вызвалась встретиться с вами, когда обо всем услышала. Весьма сочувствую вам. С вами обошлись отвратительно. Очевидно теперь в департаменте это понимают. Хотят возместить ущерб.

— Ущерб? Спустя все это время?

Широкие плечи Хорн приподнялись.

— Это могло никогда не произойти. Я уполномочена предложить вам полное восстановление в департаменте. Вы получите повышение в звании полевой полковник. Все записи о вас как о революционере, о вашем незаконном стоунировании тоже, будут стерты из биоданных на идентификационной карте. Мы не сможем убрать их из постоянного банка данных органиков, но доступ к нему имеют только высшие чины и то при крайней необходимости.

Сник останавливающим жестом удержала ее за руку.

— Постойте секунду. _П_о_ч_е_м_у_ мне все это предлагают?

— Буду откровенна, — сказала Хорн. — Я не знаю всего. Не могу ответить на все «почему». Мне сообщили, что ваше личное дело свидетельствует: вы были высококомпетентным офицером. Даже более исключительным детективом. Вы проявили незаурядную изобретательность и агрессивность, пока были революционером, и…

— Я никогда не являлась подлинной революционеркой, — призналась Сник. — А присоединилась к движению вынужденно.

— Нам это известно. Об этом говорится в отчетах психоаналитиков реабилитационного центра. И…

— Станет ли мое восстановление в должности известным общественности или информация не выйдет за пределы департамента? — Сник с подозрением прищурилась.

На лице Хорн отразилось некоторое раздражение.

— Я подумала об этом. Никакой гласности. Мы сочли, что лучше не поднимать шумихи, в самом департаменте у вас не будет проблем.

— Я хочу, чтобы восстановление моего положения проходило публично, объявила Сник.

Хорн, наконец, села и вздохнула, словно показывая: я ожидала, что разговор окажется не простым.

Сник продолжала:

— Я хочу, чтобы люди, напрямую ответственные за ложное обвинение, понесли наказание. И еще — чтобы информация попала на телеканалы и на ленты для дисплеев.

— Мой Бог! — воскликнула Хорн. — Из ваших биоданных несложно заключить, что у вас нервы стальные да еще с тремя медными жилами. Клянусь, это не преувеличение! Вы внезапно получаете то, о чем страстно мечтаете все эти годы, и еще выдвигаете требования!

— Я полагала, вы поняли меня, — сказала Сник. Но из ваших слов это не следует. Повторяю: я хочу, чтобы эти люди получили по заслугам, и требую их публичного признания в клевете, а также извинения передо мной властей.

— Но не вы же на самом деле сидите за рулем! — бросила Хорн.

— Кажется — я. Не ведаю, как я попала в машину, но я за рулем.

— Ну и упрямство. О'кей. Я уполномочена идти на некоторые уступки. Начальство меня поддержит. Однако же вам следует понять… можно мне называть вас Тея?.. что человек, ответственный за ваше стоунирование — это Дэвид Ананда, известный также как Джильберт Иммерман. Он давно умер, как и те, кто выполнял его волю. Все мертвы или стоунированы.

— Если это правда…

— Это правда, Тея.

— …Я все равно настаиваю, чтобы общественность узнала о ложном обвинении.

Хорн чуть нахмурилась.

— Очень хорошо.

— Откуда такой внезапный интерес ко мне? — спросила Сник. Правительство лишено совести и никогда не предпринимает ничего, если это ему не на пользу или его не вынуждают обстоятельства.

— Мы когда-то служили вместе с Джефферсоном Кэрдом, — призналась Хорн. — Мы оба были жителями Вторника, а я являлась комиссаром органиков Манхэттена.

— Какое это имеет отношение к моему делу?

— Мы хотим, чтобы вы нашли и поймали Карда, — выложила Хорн.

Заявление Хорн поразило Сник, хотя она ничем не выдала тревоги.

— Я не знала, что он исчез.