Мир обретённый

— Ты чувствуешь? — спросил Огр. — Ой, как здорово пахнет!

Майки, однако, был начеку. Уж кто-кто, а он отлично знал: в Междумире то, что выглядит слишком хорошо, на поверку может оказаться далеко не столь приятным.

— Что бы это ни было, лучше держаться от него подальше, — предостерёг он.

Но Огр был словно собака, которая не в силах сопротивляться соблазнительному запаху. Он вынюхал, откуда доносится завлекательный аромат, и двинулся в ту сторону.

— Ник, не смей!

Майки бросился было за ним, пытаясь остановить друга, но оказалось, что вместо ног у него по-прежнему покрытый шипами китовый хвост. Юноша растянулся на земле, и к тому времени, как у него выросли две человеческие ноги, Шоколадный Огр был уже далеко.

Вот он — отличный, вкуснющий окорок, словно сошедший с праздничного стола, — привязан к спинке кровати, перешедшей в Междумир. И как всякая попавшая сюда пища, окорок был в отличном состоянии и пах ну просто умопомрачительно.

— Ник, не трогай его!

Но ничто не могло остановить Шоколадного Огра.

Майки нагнал Ника как раз в тот момент, когда тот схватил окорок, и в то же самое мгновение пружины сработали и ловушка захлопнулась. Клетка! Они оказались в клетке!

— Видишь, что ты натворил! — закричал Майки, но Огр не обратил никакого внимания на его вопль. Он знай вонзал свои коричневые зубы в окорок, каждый раз оставляя на мясе округлый шоколадный след.

Но тут послышался радостный вскрик, затем из расположенного неподалёку дома, обветшавшего и постепенно переходящего в Междумир, донёсся безумный смех. С веранды кто-то сошёл и заковылял к послесветам. Когда незнакомец подошёл поближе, Майки разглядел его и понял, что это человек — живой человек. Вернее, живой, но... не совсем.

И впервые за долгое-долгое время Майки МакГилл по-настоящему испугался.

*** *** *** *** ***

В своей книге «Всё, что ты хотел бы узнать о Междумире, но постеснялся спросить» Мэри Хайтауэр вот что говорит о шрамодухах:

«Шрамодухов нет. Сама мысль о том, что кто-то может быть наполовину живым человеком, наполовину послесветом, абсурдна. Ты либо полностью существуешь в Междумире, либо полностью в мире живых. Что же до глупых легенд, повествующих о том, что шрамодух якобы способен погашать обитающие в Междумире души, полностью стирать их с ткани существования, — то это ложь. Ничто не может нанести послесвету вред, уже не говоря о том, чтобы убить его. Позвольте мне ещё раз повторить, на случай, если кто-нибудь испытывает сомнения: шрамодухов нет.

Однако если тебе доведётся встретиться с шрамодухом, не медли — доведи это до сведения лица, облечённого властью».

Глава 10 Изыди, злобный дух!

Майки закричал.

Никогда за все годы своего пребывания в Междумире он не кричал. Но ведь он никогда не видел ничего причудливее и страшнее. Одна часть этого человека существовала в мире живых, другая — в Междумире. Этот стального цвета глаз, эта щека и даже кисть руки, казалось, висели в воздухе, прикреплённые к расплывчатой, неясной живой части его тела. А там, где его междуплоть соединялась с живой плотью, ярко алела полоса, из которой сыпались искры, словно при коротком замыкании.

Майки слышал легенду о шрамодухах. По своему устрашающему воздействию на послесветов она уступала лишь легендам о нём самом, когда он был монстром по имени МакГилл. Согласно этой легенде, стоит только шрамодуху коснуться послесвета — схватить за плечо, или погладить по щеке, или хотя бы мимоходом задеть рукой — и послесвет будет «убит». Но это хуже, чем смерть. Он будет попросту погашен, уничтожен, аннулирован. Ни туннеля. Ни света. Ничего. Прикосновение шрамодуха означает абсолютную смерть.

— Ну-ну-ну, посмотрим, что тут у нас... — сказал шрамодух. Его похожий на птичий междумирный глаз двигался туда-сюда в глазнице — охотник оценивал свою добычу. Чудовище говорило хриплым голосом, которому, однако была присуща некоторая музыкальность: он резонировал, словно у шрамодуха было два набора голосовых связок, и один из них издавал звук чуть выше другого. Они звучали в диссонанс, напоминая визг сирены воздушной тревоги.

— Не трогай меня! — вскрикнул Майки. — Ник, не подходи к прутьям! Не позволяй ему коснуться тебя!

Шрамодух закрутил вокруг клетки массивную цепь, перешедшую в Междумир, и навесил тяжёлый амбарный замок.

Пытаясь вырваться, Майки перепробовал всё: превращал кисти в клешни, а пальцы — в напильники, накачивал мышцы рук и пытался выдернуть прутья... Ничего не помогало. Может быть, у него и получилось бы раздвинуть стянутые пружинами стенки клетки, но цепь с висящим на ней замком делала это невозможным. Он прикинул, нельзя ли протиснуться сквозь мелкие ячейки сеток, натянутых на кроватные рамы, но понял, что из этого тоже ничего не выйдет. Хотя Майки и мог превратить себя во что угодно, все его креатуры были слишком велики и неуклюжи. У него не получалось сотворить из себя что-нибудь настолько тонкое, змееподобное, чтобы проскользнуть между тесными прутьями или через дырки в сетках.