Мир не меч

На меня не оглядываются. Видимо, открывать двери ногами здесь принято, и они подумали, что это тот, что сидел внизу. Прохожу, выдергиваю приемник из розетки. Только тогда они вскидываются. Я провожу ладонью по подоконнику, стряхиваю пыль и пепел, усаживаюсь на него. Четыре рожи ошеломленно смотрят на меня. У девицы глаза и губы обведены красным карандашом. Смотрится это в сочетании с длинными сальными волосами премерзко, но не страшно. Двух парней на диване я отметаю сразу — мелочевка, а вот тот, что сидит с бутылкой пива у стола, выглядит чуть постарше и посообразительнее. Он даже симпатичен, смотря, конечно, на чей вкус. Длинные волосы, борода, байкерский прикид, характерная для вампиров алая радужка. Но физиономия правильная и, кажется, умытая с утра. Явно главный в этой компании. Папаша, если пользоваться жаргоном. Семьями называют сложившиеся банды вампиров, где есть вожак и внутренняя иерархия. Кажется, они действительно считают себя семьей, хотя о родстве речи не идет.

— В чем дело? — спрашивает он и неспешно выливает в глотку остатки пива, кидает бутылку себе за спину.

Движения у него ленивые, вялые. Легендарные вампиры боятся солнечного света. Наши — нет. Серебро и святая вода для них опасны, но нужно утопить вампира в этой святой воде, чтобы он умер. Я, конечно, утрирую — она наносит очень тяжелые ожоги, но все равно таких количеств под рукой никогда не оказывается. Гораздо проще свернуть шею, зарезать, словом — обойтись как с обычным человеком, но учесть феноменальную способность к регенерации. Однако никакая способность не помогает прирастить отрезанную голову. И еще — они почему-то не возвращаются, никогда. Не знаю почему.

— Ты кто такой? — интересуется глава местной банды, привставая.

— Разуй глаза, все увидишь.

Вампир присматривается, щурит алые глаза и садится обратно на стул. Видимо, последовал моему совету и понял, что лучше не связываться. Остальные ждут отмашки от вожака, чтобы броситься в драку, но он не подает сигнала, и троица сидит на своих местах, недовольно разглядывая меня.

Только законченный идиот будет связываться со Смотрителем, да еще и на третьей завесе. Бородатый на идиота не похож — он достаточно смышлен, чтобы не доводить ситуацию до прямой стычки. Даже если я и не преуспею в мордобое один на четверых — а я и не планирую, рассчитывая договориться миром, — я вернусь, и вернусь с парой товарищей. И этот день станет последним для банды. Они это знают. Я тоже.

— У меня к тебе вопрос, — говорю я, созерцая, как размышления и догадки отражаются на физиономии вожака. — Чем тебе не угодили эти историки?

— Лажи много пишут, — морщится вожак.

— Несерьезно, — отмахиваюсь я. — Мало ли, кто про кого пишет. И что пишет. Это не повод безобразить столько времени.

— Для кого не повод...

— Слушай, чувствительный ты мой! Они про тебя что-то не то написали? Приди и расскажи, как на самом деле все было. Зачем погром устраивать? Зачем девиц воровать?

— Да кто ее воровал? Она сама захотела поговорить...

— И поэтому дверь заперта снаружи. Чтоб не передумала. Заканчивай сказки сочинять. Тебе кто-то присоветовал на них наехать?

Вожак чешет в бороде, потом за ухом. Я угадал. Сейчас он размышляет, стоит ли мне об этом рассказывать.

— Да была тут одна кукла. Попросила разобраться.

— Чем они ей не угодили?

— Да я не вникал. То ли про нее написали, то ли она написала. Ну, показала мне пару бумажек про нас. Ну, мы и пришли к ним. А они развонялись — чего ходите, чего плюете... тут не стойте, там не прыгайте.

Вникать, что за «кукла» и что не поделила бывшая участница клуба или не участница вовсе с леди и джентльменами, мне не хочется. У всех свои разборки. Странно, что мне не сказали об этом сами господа историки.

Вряд ли они не догадываются, откуда произрастают их беды. Ну что ж — не сказали и не сказали. Меня попросили освободить девушку и решить проблему с семейкой. Это я и сделаю. А если коварный враг натравит на них еще кого-то, это уже проблемы клуба. Излишняя скрытность никому не идет на пользу.

— Ну так вот, слушай сюда. Девушку я заберу. Развлекаться с ними дальше категорически не советую. Услышу, что вы не успокоились, — вернусь. И разговаривать уже не буду — буду бить. Все ясно?

Вожак некоторое время размышляет, прикидывает перспективы и нехотя кивает.

— Да ясно... вот суки, сами побоялись — защитничка нашли...

— Видишь ли, дорогой мой. Это Город. И защитничка здесь найти не так уж и сложно. Ты еще порадуйся, что они позвали меня, человека тихого, мирного. А не охотников за вампирами с шестой завесы. Есть там такая милая тусовка...

Вожак краснеет до самых бровей, сжимает губы и выпучивает глаза. Кажется, я наступил ему на больную мозоль. Видимо, банда удрала как раз от этих охотничков. По правде говоря, вампиры и охотники стоят друг друга. И те, и другие — отъявленные отморозки. Но если вампиры — простое безыдейное хулиганье, гонимое на большинстве завес, то охотники — люди с идеями. Они, видите ли, очищают Город от нечисти. Глупые дети, насмотревшиеся глупых фильмов...