Мир не меч - 2

На самом же деле Смотритель вышел через дверь, которую он оставил полуприкрытой. На улице уже было не так жарко, солнце почти село. В воздухе отчего-то чувствовалась свежесть морского бриза и запах соли. Хайо не слишком удивился — на инициирующей завесе частенько случались и более забавные феномены, например, один из кварталов как-то зарос кактусами в таком количестве, что Лаан, обнаруживший это первым из Смотрителей, долго прохаживался о том, как вредно пить текилу и грозил ввести сухой закон. Случались и более неприятные явления — например, шторма, словно, в отличие от всего Города, инициирующая завеса находилась на морском берегу, или резкое падение температуры до -50 и ниже. Хайо не любил эту завесу. Не любил ее прежнюю версию, разрушенную в недавней катастрофе, не начал любить и после того, как на пару с Кирой восстановил все заново. Здесь было слишком много временных обитателей, слишком много новичков, впервые попавших в Город и еще не научившихся себя вести; больше, чем хотелось бы — будущих тенников, заторможенных или слишком агрессивных подростков, пробующих на каждом встречном пробуждающиеся способности нелюдя; да и люди тут попадались слишком разные.

После общения с Рэни он чувствовал себя вымотанным. Она плохо контролировала себя, а еще точнее — вообще не понимала, что делает с собеседниками. Совокупность мягких деликатных манер, детского обаяния и явной уязвимости заставляла всех, кто знакомился с Рэни, испытывать самые лучшие чувства — желание защитить, помочь, позаботиться. Девушка давила на жалость так, что Хайо ежеминутно приходилось напоминать себе, зачем он с ней беседует. Нет, она не рассказывала никаких трагических историй — только намекала, с горькой иронией называя это «скучными и неинтересными драматическими эпизодами своей жизни», но то, о чем она говорила как о совершенно естественном и нормальном, не казалось Хайо нормальным и допустимым. Вероятно, она не была довольна жизнью настолько, насколько хотела продемонстрировать, но и всей степени бредовости ее не осознавала. И Смотритель постоянно напоминал себе, что не должен давать советов — ими очаровательная энергичная блондинка не воспользуется, не должен выказывать жалости — она только спровоцирует на новые откровения, не должен погружаться во все перипетии ее жизни, как в собственные — именно этого от него и ждут.

А Рэни тем временем спешно включала свет, расставляла стулья, мыла стаканы, чистила зубы, чтобы от нее не пахло спиртным. Она причесала волосы, расправила одежду, покрутилась перед зеркалом — выглядело неплохо, Грегу должно было понравиться. Может быть, он пришел бы в лучшем настроении, чем днем, и тогда все было бы хорошо. Он отпустил бы их с Сережей погулять по Городу, выпил бы не четыре, а две кружки пива, и поздно вечером не устроил бы скандал. Вечер еще мог сложиться — но нужно было привести в порядок себя и кафе.

Она вспоминала недавний разговор, и не могла понять, что же пошло не так. Вроде бы, все начиналось, как случайное свидание — это было привычным делом. Где-то раз в месяц Рэни ссорилась с мужем «раз и навсегда», отправлялась бродить по улицам, и всегда находился какой-нибудь спутник, с которым она проводила несколько часов — столько, сколько нужно от первого бокала вина до постели. Некоторые потом пытались ее найти, но тогда они получали жесточайший «от ворот поворот», ведь ссора уже уходила в прошлое, и они с Грегом пытались построить свою жизнь заново. Впрочем, кое-кому удавалось прийти в подходящий момент — тогда она назначала еще одно или два свидания, чтобы потом окончательно послать подальше уже ненужного и представляющего собой опасность кавалера.

Хайо разрушил сценарий номер один — «случайный секс». Вместо бурной страсти они разговаривали, просто разговаривали два часа подряд. Точнее, говорила Рэни. И это не вписывалось во второй известный ей сценарий — «друг», согласно которому мужчина, который был одинок и истосковался по женскому вниманию, открывал ей душу. Некоторые после этого уходили навсегда. Другие — оставались, как остался Сережка, и даже характер Грега, с которым непросто было поладить, ему не мешал. Они работали вместе, хотя нередко ссорились, но Рэни старалась не обращать на это внимания. Но для такого друга Хайо был слишком.... независим, пожалуй. Он мало пил и еще меньше говорил о себе. Все это было непривычно и чуточку неприятно, потому что пахло опасностью, но не привычной уже — бешеной ревностью Грега, его мстительными выходками, неприятными объяснениями или излишней настойчивостью кандидатов в друзья. Новой, незнакомой и непонятной. Опасность Рэни привлекала, но сейчас ей было муторно — она раз за разом проговаривала про себя собственные фразы, вспоминала интонации, выражения, и пыталась понять, какое впечатление произвела на собеседника.

А это заставляло вспоминать то, что было на самом деле.