Мир не меч

Прыжок. Мир вокруг нас мигает – и вот вместо бульвара мы стоим посреди отделения милиции на одной из нижних завес. Я успеваю только увидеть, как парень в форме поднимает глаза от компьютера, брови его медленно ползут вверх по лбу, он приоткрывает рот – но нас уже нет, мы растаяли в воздухе так же быстро, как и проявились.

На следующей завесе я, еще не успевая полностью воплотиться, получаю удар в подбородок, падаю навзничь и в падении замечаю, что мы плотно окружены стаей подростков с цепями и монтировками в руках. Кира стоит надо мной с поднятыми на уровень груди руками. Дело плохо – мне не удается сосредоточиться после падения настолько, чтобы унести отсюда нас двоих. Досадная случайность – очередной подарок от Белой Девы, мастерицы в организации совпадений. Но в ладонь толкается теплое железо. Пистолет. Не знаю, кто или что помогает деве, но Город явно на нашей стороне. Не поднимаясь, я стреляю в стоящего напротив меня – по ногам; даже сейчас мне трудно заставить себя убить человека. Даже зная, что эта смерть – временная.

Я попадаю пацану в ногу, он падает с жутким воем, остальные шарахаются на несколько шагов. Подскакиваю, в это время Кира ударом ноги сбивает с ног еще одного.

Он красиво дерется, думаю я. Движения точные, четкие, ни одного лишнего.

Удар ногой, разворот на пол-оборота, бьет локтем в лицо того, кто пытался подойти сзади, второй удар – уже правой, выпрямленными пальцами в горло.

Кольцо прорвано. Я, не оборачиваясь, стреляю на бегу назад – на всякий случай. Судя по тишине – промахиваюсь; хорошо.

За спиной воет милицейская сирена. Плохо. Я чувствую, что рассыпаюсь на мозаику – один фрагмент сознания пытается не потерять след, другой оценивает обстановку, третий сосредоточен только на беге. Нам что-то кричат через мегафон, я успеваю только разобрать: «…стрелять!» Кира останавливается на бегу, я влетаю в его спину носом, обнимаю за плечи, и мы уходим.

На следующей завесе тихо, никто никуда не бежит, на нас, оказавшихся возле молочных рядов в супермаркете, никто не обращает внимания. Но я промахнулась, дева завесой выше. Хватаю с полки пару бутылок с кефиром, и мы поднимаемся следом, не вызвав в пустом зале никакого ажиотажа.

Через пару перемещений я чувствую, что выдохлась начисто. В руке у меня пластиковая бутыль кефира, я сижу на асфальте и монотонно повторяю:

– Не могу больше… Не могу…

Кира сидит рядом на корточках, гладит меня по волосам. Я едва чувствую его прикосновения, я вообще ничего не чувствую, как мне кажется. Стоит прикрыть глаза, как начинается мельтешение цветовых пятен, гибких змеящихся трубопроводов и прочих фигур, напоминающих скринсейверы компьютера. Это Город, лишившийся половины Смотрителей. Так быть не должно; мы не должны чувствовать, как обрабатываем информацию. Слишком легко сойти с ума, превратиться в процессор для Города, потеряться в его структуре. Перегрузка, равнодушно думаю я. Перегрузка и беспорядочные скачки. Сколько я еще выдержу? И где Белая Дева?

Я уже не понимаю сама, как встаю, обнимаю Киру и прыгаю с ним вниз, по следу. Мне кажется – это не я. Я не здесь; я растворяюсь в Городе.

Призрачные ажурные силуэты арок и башен, пронзительно голубые на мерцающем сером фоне. Огоньки, вспыхивающие и гаснущие в окнах. Светящиеся солнечным желтым линии сосудов, пульсирующий алым кристалл глубоко внизу. Жемчужное, переливающееся перламутром небо совсем низкое. Звучит монотонная мелодия, напоминающая колыбельную, спетую домами и мостами…

Ветер Города – запах бензина и цветущего жасмина, темная сырость тоннелей метро и свежесть грозовых разрядов. Ветер Города – танец фонарей и огней машин, угрюмая темнота подворотен и яркая мишура центральных улиц. Ветер Города – яркие цветные полосы и шарики человеческих радостей и печалей, песни и заклятия тенников, исчезающих в стенах и беседующих с домами и мостами…

Снаружи же мы опять бежим по завесе, перемещаемся вниз, потом вверх. Для меня все превратилось в набор эпизодов.

Взрыв за спиной – словно карточный домик, рушится панельная многоэтажка, взрывной волной нас бросает на землю. Запах гари, крики.

Мчащийся грузовик, прозрачно-белое лицо Киры, вскинувшего ладонь, истошный визг тормозов, и фары в паре сантиметров от моего лица; а я остолбенела прямо на шоссе и не могу пошевелиться, только смотрю на свое отражение в грязном стекле.