Мир не меч

Вот она – долина смертной тени, мрак, окрашенный кровью, и жадные твари внизу. И четыре шага до выхода из Дома. На плече – рука Альдо, он догнал меня и старается помочь. Повязка на моем запястье набухла кровью и зудит. Нельзя дать упасть хотя бы одной капле крови вниз – я дам силу собравшимся внизу призракам, и они перестанут быть бесплотными. Чувствую, как течет по предплечью тонкий ручеек.

Нужно поднять руку к губам, слизнуть кровь – но сил нет, я прижимаю ее к бедру, надеясь, что ткань впитает кровь. Еще шаг. Совсем недалеко до выхода. Дыхание Альдо на моей шее. Мы очень близко друг к другу, а вот Кира – на несколько шагов впереди.

– Давай, милая, давай… – шепчет Альдо. – Еще чуть-чуть.

Я поднимаю ногу, чтобы сделать очередной шаг. Как же тяжело! Кружится голова, словно я потеряла очень, очень много крови. Немеют виски и кончики пальцев, нечем дышать – я глотаю воздух, но он сухой и мертвый, в нем нет ни молекулы кислорода. Сейчас я потеряю сознание. Альдо сжимает мое плечо, двигает меня вперед. Если бы не его рука, я бы уже сорвалась, понимаю я.

– Остановитесь! – звучит высокий женский голос. – Я вам приказываю!

Я назвала бы его властным, если бы под конец хозяйка голоса не сорвалась на визг. А так – это скорее претензия на власть, в которой женщина сама не уверена.

Белая Дева пожаловала.

По мосту бежать не получается, но я стараюсь передвигать ноги побыстрее. За спиной – яркий свет. Пытаюсь обернуться, не обращая внимания на крик Киры: «Не оглядывайся!», но вижу только сияющий белым светом оттенка люминесцентной лампы женский силуэт. Действительно Белая, действительно Дева. Почти Орлеанская – в руке у нее сияющий длинный клинок. Альдо толкает меня в спину ладонью. Еще шаг. Я уже чувствую на плече руку Киры, оборачиваюсь, чтобы схватить Альдо, но промахиваюсь: на моих глазах белобрысый неловко взмахивает руками и падает. В воздухе за его спиной тает сияющая черта. Она ударила его, ударила в спину, и он потерял равновесие, понимаю я.

Больше ничего мне понять не удается – Кира тащит меня в провал непроглядной тьмы.

Упавший с Кровавой Дорожки умирает навсегда, вспоминаю я.

Скалятся, облизываются уродливые морды перед глазами.

Счет два-ноль в пользу Белой Девы.

15

Пустота – и нет в ней ничего, кроме тишины и покоя. В окутывающей меня пленкой пустоте – безмолвие, бессилие и отсутствие боли. Не помню себя, не знаю, кто я и где я, только ощущаю, что за этой оболочкой нет ничего хорошего. Там мне будет больно, я не хочу туда, хочу остаться здесь, где нет ни света, ни тьмы, ни голосов. Почти небытие – и я в нем лишь пульсирующая бессознательная слизь, бактерия, одноклеточное. Я не хочу боли, не хочу наружу…

Но защитная пленка рвется с треском, и приходит боль, которой я боялась. Кажется, у меня сломан позвоночник; от шеи до поясницы мое тело нанизано на огромную булавку, плечи сведены судорогой. Это боль, которую слишком трудно описать – она зеленая и пурпурная, как пятна перед глазами, острая, как когти тигра, и назойливая, как оса над ухом. Я хочу забыться – но кто-то настойчиво тянет меня к более сильной боли.

– Кира, прекрати… – Получается не то стон, не то всхлип.

– Вставай, вставай, – теребит он меня. – Поднимайся!

– Я не могу… спина… – Мне и говорить-то больно.

Кажется, я упала на спину с высоты не меньше десятка метров – на что-то твердое, на чем и лежу. Асфальт? Камень? Земля, пожалуй, была бы помягче. Открываю глаза – Кира сидит рядом, держит меня за руку. Лицо у меня мокрое, майка на груди промокла тоже. Откуда вода? Мы на каком-то берегу – пахнет водой, а упала я на бетонные плиты, которыми он выложен. Я не могу пошевелить ни руками, ни ногами. Паралич? Чувствуют ли парализованные боль? Между лопатками словно загнали коловорот и продолжают высверливать позвонки по одному, наматывая нервы на сверло.

– Только этого еще не хватало, – стонет Кира. – Мы вообще где? Ты можешь определить?

Через боль я пытаюсь взять координаты.

– Кажется… четвертая завеса… или третья…

Кира хватается за голову. Если я не ошиблась – мы еще и отрезаны от верхних уровней. Кира переворачивает меня, не обращая внимания на визг, кладет на живот, задирает майку и начинает гладить вдоль по позвоночнику. Боль в спине постепенно ослабевает и возвращается, только когда он давит указательным и средним пальцем вокруг позвонков.

– Полежи немного, скоро пройдет. Не будь ты Смотрителем…

Не будь я Смотрителем, я вообще не пережила бы падения и где оказалась бы тогда – лишь Городу ведомо. Но мне повезло – я живуча, так просто меня не убьешь. Нужно что-нибудь особенное: оглоед или меч Белой Девы, Гиблый Дом или… что там еще заготовлено для нас на сегодня? Кажется, мы начисто исчерпали лимит везения, спасаясь из одной за другой передряги и громоздя глупость на глупость.