Мир наизнанку (сборник)

На кухне было очень тихо. Ольга поднялась, на этот раз решительно, прошлепала по скрипучему паркету, остановилась в освещенном прямоугольнике дверей. «Муж Эдик» сидел на табуретке, облизывая перемазанные кремом губы.

– Я же сказала, что это крем для лица!

– Прости, – быстро сказал Эдик. – Я куплю тебе другой. Я ведь твой муж, Эдик…

Он покосился на стол – на остатки трапезы. Потянулся к позавчерашней вареной колбасе, которую Ольга собиралась подарить дворовым кошкам.

– Ты не ответил, почему у нас в доме нет двуспальной кровати, – Ольгино сознание раздвоилось. С одной стороны, все это выглядело жутко: незнакомый безумец, съеденный крем… С другой стороны, очень важным казалось разрешить загадку: если они в самом деле поженились, неужели ночуют по очереди, а любовью занимаются на полу?!

– Двуспальной нет, потому что… мы собираемся ее купить. Завтра. Да и… послушай, какие мелочи, при чем тут кровать? Я с одинаковой силой могу тебя любить на ковре, в машине, на верхушке небоскреба, на гребне волны!

Он встал и распростер объятия. Ольга отпрыгнула и раскрыла рот, собираясь немедленно перебудить весь дом.

– Не кричи! – в голосе «мужа Эдика» была теперь мольба. – Можешь пугаться. Это естественно. Только не удивляйся.

Он судорожно сцепил ладони. На правом его запястье Ольга разглядела крошечную татуировку – ОСА. Я рехнулась, подумала Ольга обреченно. С моим образом жизни – ничего удивительного.

– Я не причиню тебе вреда. Никакого. Я безвреден. Абсолютно. Разве это не счастье – жить рядом с верным, ласковым, преданным мужем?

Он говорил и смотрел ей в глаза. Ольга откинула со лба волосы; захотелось зевнуть, прикрыв рот ладонью, потянуться, пробормотать под нос: «Ну, Эд, ты даешь», и уковылять в спальню, лечь в кроватку, зная, что завтра утром на весь дом запахнет кофе…

Но это же все вранье!

Две Ольгиных жизни – истинная, в которой не было никакого Эдика, и мнимая, иллюзорная, навеянная непонятным гипнозом – схлестнулись. Понимая, что пропадает, Ольга схватила воздух ртом, наполнила легкие и даже ухитрилась издать первый звук:

– По…

Эдик рухнул. Сложился сам в себя, изменил форму, как герой пластилинового мультика. Какое-то мгновение он был плащом, светлым плащом, потом съежился, как пара свернутых носков. Секунда – темная тень скользнула по полу и закатилась под шкаф.

Ольга потеряла сознание.

* * *

– Бли-ин!

Солнце пробивалось сквозь выгоревшие шторы. Ольга лежала на спине, слушая развязное чириканье воробьев. Под окном взвыл кот, не то возмущенно, не то победно.

– Ну почему мне в последние дни снится всякая дрянь? – вслух спросила Ольга. И тут же ответила: – Наверное, магнитные бури.

За последний год она настолько привыкла к самостоятельной жизни, что обменивалась репликами сама с собой не только без стеснения, но даже с некоторой гордостью.

Массируя веки, она неторопливо направилась в ванную. Краем глаза заметила, что стол чист, пол блестит и ничего общего с кухней из ее кошмара реальная кухня не имеет. Умывшись, она потянулась за тюбиком зубной пасты и вдруг вытаращила глаза: рядом с канареечной веселой щеткой, привычно желтевшей в стакане, торчала другая, такая же, только синяя.

Минуту Ольга морщила лоб. Так ничего и не вспомнила. Почистила зубы безо всякого удовольствия, вышла на кухню, чтобы сварить себе кофе, механически открыла дверцу холодильника – и замерла, будто прилипнув босыми подошвами к полу.

Холодильник был пуст. Туманилась запотевшая задняя стенка. Сиротливо просвечивали решетчатые полки. В дверце не осталось не то что яиц – даже коробочки с медикаментами не оказалось, даже засохшего ломтика лимона, даже мятой пачки из-под кетчупа.

Ольга закрыла дверцу. Еще раз открыла; ничего не изменилось. Подумав, она наклонилась и посмотрела под шкаф. Там было пыльно, у самой стены лежала старая пробка из-под шампанского.

Завопил дверной звонок. Ольга подпрыгнула.

Снова зазвонили.

Взяв в каждую руку по телефону – стационарный и мобильный, – Ольга двинулась… не то чтобы открывать, нет. Просто посмотреть, кто там пришел.

Дверной глазок искажал перспективу. Ничего нельзя было различить, кроме того, что пришедший – мужчина с двумя большими продуктовыми сумками.

– Кто там? – спросила Ольга слабым голосом.

– Муж пришел! – радостно донеслось из-за двери. – Жратоньки принес!

– Не открою, – сказала Ольга тихо. – Катись.

Стало тихо. Ольга, сама не зная почему, подумала о Вите. Вите она не говорила «катись», да и он ей не говорил; они были страшно вежливые оба, чопорные, натянутые, как на приеме у английской королевы…

– Оль, – сказали из-за двери, причем наигранная веселость исчезла без следа. – Если ты меня не впустишь, меня убьют.

* * *

Они познакомились на лыжном курорте. На Эдике был черно-белый свитер ручной вязки с двумя оленями на груди. Мамина работа, сказал Эдик, заметив Ольгин взгляд.

И просветлел.

Катался он здорово, но никогда не рисковал. Мне хватает риска в обыкновенной жизни, сказал однажды, смеясь. Я оперуполномоченный…

Ольга взялась за голову.