Мир мог быть другим. Уильям Буллит в попытках изменить ХХ век

Буллит много раз описывал в подробностях этот дипломатический проект, которому не суждено было состояться. Он давал о своей миссии подробные показания профильному Комитету американского Сената, а потом включил краткое их изложение в книгу о Вильсоне, написанную вместе с Фрейдом. Вот самое выразительное изложение проекта: «Ленин предложил немедленное перемирие на всех фронтах и фактическое признание существовавших антикоммунистических правительств, которые установились на следующих территориях бывшей Российской империи: 1) Финляндии, 2) Мурманска и Архангельска, 3) Эстонии, 4) Латвии, 5) Литвы, 6) Польши, 7) западной Белоруссии, 8) Румынии и Бессарабии, 9) большей половины Украины, 10) Крыма, 11) Кавказа, 12) Грузии, 13) Армении, 14) Азербайджана, 15) всего Урала, 16) всей Сибири. Таким образом, Ленин предложил ограничить коммунистическое правление Москвой и небольшой прилежащей к ней территорией, плюс городом, который сейчас известен как Ленинград… Сводя коммунистическое государство к территории, немногим большей, чем та, которая управлялась Иваном Грозным, Ленин предложил Западу уникальную возможность предотвратить коммунистическое завоевание вышеперечисленных и прилежащих к ним земель» [34].

Итак, в обмен на дипломатическое признание в Париже большевистское правительство готово было отказаться от контроля над большей частью бывшей Российской империи, включая Урал, Сибирь и Кавказ. Финляндия объявила о своей независимости уже год назад; от Украины и Прибалтики большевики отказались по условиям Брестского мира. Крупнейший авторитет в истории советско-американских отношений Джордж Кеннан позднее характеризовал договоренность между Буллитом и Лениным как «хоть и не идеальную, но все же самую благоприятную возможность» из всех, что тогда существовали у западных держав в отношении России [35].

В согласии большевиков на идею Керра и Буллита была та самая логика деколонизации, в которой Вильсон видел цели войны. Но, конечно, деколонизация России на этих условиях зашла бы гораздо дальше, чем предполагали профессора из «The Inquiry». Если бы высокие стороны, которые уже много месяцев вели переговоры в Париже, приняли это предложение большевистской Москвы, потери территории и населения, которые контролировались бы из российской столицы, были бы гораздо больше, чем в результате Брестского мира. Власть ленинского правительства укрепилась бы, но только в центральных русских губерниях. Гражданская война была бы прекращена, и на карте мира появился бы десяток новых государств, конфликтующих друг с другом. Фронты гражданской войны приобрели бы статус государственных границ. Окруженный кольцом больших и малых государств, большевизм был бы локализован. Он был бы вынужден соревноваться с ними за людей и капитал. Советского Союза, вероятно, никогда не появилось бы на земной карте. Отделение Сибири от Европейской части России изменило бы геополитический баланс сил так, что история ХХ века была бы совсем иной. Лучше или хуже, но иной. А впрочем, куда уж хуже.

Глава 4 Отставка

Из Москвы Буллит и Стеффенс возвращались вместе с британским писателем Артуром Рансомом. «После России Шекспира надо читать иначе», – говорил он Стеффенсу [36]. Рансом еще в 1913-м поехал в Россию, чтобы изучать русские сказки, и застрял там, чтобы видеть войну и революцию, писать о них для английских газет и жениться на секретарше Троцкого. По возвращении Буллита события развивались стремительно и необъяснимо, почти как в русских сказках, и трагично, как у Шекспира. Сначала Хаус, непосредственный начальник Буллита, поздравил его с успехом. В ту же ночь Хаус сообщил Вильсону о приезде Буллита с «новостями высшей важности», которые помогут установить мир там, где все еще шла война. Вильсон предложил встретиться на следующий день, но у него заболела голова и на встречу он не пришел. Ллойд Джордж, однако, с удовольствием позавтракал с Буллитом и выслушал его новости. От Клемансо их по-прежнему держали в секрете.

Потом Вильсон сказал Хаусу, что он не может заниматься русскими делами, потому что занимается германскими и, не без гордости говорил он, отличается «одноколейным мышлением»; все нужные решения по России он поручал принять Хаусу. Все силы президента, действительно, уходили на попытки смягчить франко-британские требования к Германии. По поручению Хауса, Буллит подготовил проект Политической декларации, которую должны были подписать державы Антанты; декларация повторяла знакомые положения, согласованные Буллитом и Лениным.