Мир, который сгинул

Впрочем, он знает, что надо делать. Когда Весть пришла и все поплакали – было ужасно, – состоялся Разговор. Старик Любич повел Гонзо на долгую прогулку, самую долгую в его жизни (даже дольше той, когда они ходили на Аггердинский утес полюбоваться морем и сквозь мрачные окна заглянуть в старое пустое имение с зачехленной мебелью). Папа сказал сыну, что скорбеть можно не сдерживаясь и ничего не стыдясь, чтобы потом горевать тихо и незаметно, как подобает настоящим мужчинам. Горе нельзя держать внутри, объяснил он Гонзо. Но и лелеять его не стоит. Прочувствуй его, прими и оставь позади. Жизнь продолжается. Старик Любич едва выдавил последние слова.

Гонзо поразмыслил над этим и заявил, что у него есть несколько вопросов; плохих и глупых он задавать не хочет, но ему пока неясно, какие из них плохие и глупые. Старик Любич ответил, что сейчас, в такое время, наедине с отцом, Гонзо может задать любые вопросы. Тогда Гонзо выложил все, что тревожило его последние дни, не заботясь о правильном порядке: за что убили Маркуса? Убьют ли теперь и Гонзо? Как ему играть в свои любимые игры без брата? Можно взять Маркусову шапку с рогами? Должен ли Гонзо посвятить себя скорейшему истреблению тех, кто в ответе за случайное или преднамеренное убийство Маркуса? Если да, то надо ли ему все равно делать домашку? Кто будет провожать Гонзо до школы? Сделает ли Ма Любич ему нового братика? Пожалуйста, только не сестру! Ма очень расстроилась? Виноват ли Гонзо в смерти Маркуса? Если да, родители его разлюбят? А на ужин будет торт? Маркус попал в рай, как говорит Евангелистка, или отныне и навсегда его призрак поселится в доме Любичей? А Маркус купил Гонзо щенка, как обещал? Щенка точно привезут, или из-за смерти дарителя это теперь под вопросом? Папа очень расстроился?

И старик Любич сказал, что вопросы, по большей части, очень хорошие. Он отвечал с изрядным терпением и точностью: Гонзо, их горячо любимый младший сын, сегодня полакомится тортом; ни в чем не виноват; обязательно будет ходить в школу; не получит ни братика, ни, увы, щенка, зато его определенно не застрелят; не должен посвящать свою жизнь страшной мести; в самом деле может забрать Маркусову шапку. Ответ на вопрос «Почему?» старик Любич отложил до лучших времен (а заодно и беседу о боли и бренности человеческого бытия, к которой он не был готов, потому что толком ничего не знал, а значит, в ходе такой беседы ему пришлось бы строить догадки о чувствах Маркуса в момент смерти). И к этим прекрасным ответам старик Любич добавил, что никто и никогда не сможет заменить Маркуса, да и не должен пытаться, – но Гонзо, сознавая это, обязан завести новых друзей.

Гонзо смотрит на песочницу. Она пуста. Нет никого, с кем хотелось бы поиграть. Если Гонзо не найдет себе друга, то опять будет плакать. Горе его нагонит, подкараулит и набросится в самый неожиданный момент. У Гонзо уже вспыхнули щеки и покраснели глаза. Он спешно следует отцовскому совету.

Заводит нового друга.

Это мальчик (разумеется) его возраста. Меньше ростом. Такой же одинокий. Способный разделить с ним печаль, раздавленный – как и все дети, без явной на то причины – неизбывным горем. Осторожный, потому что Маркус время от времени призывал Гонзо к осторожности, вопреки собственной отваге (безрассудству?). Тот, кто всегда будет прикрывать Гонзо спину. Мы начинаем играть, и в ходе игры выясняется, что до Гонзо я не дотягиваю, но моих умений хватает, чтобы ему было интересно. По сути, это почти главная моя черта: в какой бы сфере он ни пожелал добиться успеха, я держусь чуть позади и толкаю его вперед. В других, не интересующих его областях, я часто бываю талантлив. Словом, я оттеняю его достоинства. Закадычный друг, вечный спутник. Персональный сверчок Джимини. Тот, кто возьмет на себя любую вину, расхлебает кашу, скажет правду и обратит на себя внимание в классе. Кладезь скучных добродетелей, тихая гавань в годину печалей. Здравомыслящий, умный и практичный. Не в пример безрассудному и импульсивному Гонзо. Он делит себя пополам и понимает, что отныне ему никогда не будет одиноко.