Мир, который сгинул

Есть тут и широкоплечие сварливые тетки, орудующие кирками не хуже мужчин, и женоподобные мальчики, мечтающие о родной сердобольной душе или о каком-нибудь лесорубе, предпочитающем простую мужскую компанию неведомым глубинам женской анатомии. Есть мальчики, которым нравятся мальчики, и девочки, которым нравятся девочки, и все промежуточные вариации. За то, кто с кем спит, в теперешнем мире никто не даст и щепотки пупочной грязи, пока молодежь держится в рамках приличия и не хулиганит.

Мы приезжаем, идет осторожный обмен приветствиями. Жители подобных городков побаиваются новых людей. Для приезжих существуют особые ритуалы и испытания – залог взаимной безопасности и человечности. Рейнгольд не хочет испариться, а у К и его друзей нет желания закончить свои дни в супе. К надевает лучший саронг и сандалии самого миролюбивого вида. К (стройная бухгалтерша с бледными глазами) и К-скептик выходят вместе с ним и объясняют, что они – бродячий цирк и с удовольствием устроились бы неподалеку от города, где давали бы представления на радость местным жителям. Если старейшины Рейнгольда не против, К вызовет еще нескольких доверенных людей, которые привнесут в выступления изюминку и новые краски.

Рейнгольдцы, в свою очередь, выходят медленно, почтительно, держа руки на виду. Они широко улыбаются, показывая нормальные зубы, а не заостренные каннибальские клыки, и находят повод снять туфли (камешек, зуд, заусеница, сломанная подошва и все в таком духе), чтобы мы увидели их пальцы без когтей. Далее все кивают, жмут руки, хлопают друг друга по спинам, и мало-помалу мы убеждаемся, что ни у кого нет вывернутых в обратную сторону коленей или спинных плавников. На этом этапе выпивается изрядное количество пива.

Пока миротворец в янтарном саронге знакомится с людьми, К-скептик идет в город: что-нибудь прикупить, поболтать со старухами и молодыми мамашами, подстричься – с расчетом убедить местных жительниц в серьезности своих намерений. Мол, смотрите, я навожу лоск. Сделайте мне прическу, будьте любезны. Ага, я тоже млекопитающее и нуждаюсь в тесном контакте, отловите моих блох, пожалуйста.

Вскоре женщины Рейнгольда принимают К в свои ряды, угощают ее тортом и выясняют, что она встречается с (вымышленным) К (по секрету она признается, что его зовут Клиффорд, в караване он недавно) и выйдет замуж, как только позволят приличия и время. К по уши влюблена и ничуть не расстроена, что приходится ждать, ведь сперва нужно соблюсти все формальности, а уж потом переезжать в его «Эйрбас». Подобное здравомыслие и склонность к моногамии становятся поводом для жеманства и насмешек: дамочки шепотом замечают, что в караване наверняка найдется немало мест, где приличные молодые люди могут развеяться и получить удовольствие, не так ли? Хи-хи, да, говорит К, найдется, вот только всегда приходится искать новые – конечно-конечно, отвечают женщины Рейнгольда, как это романтично, просто с ума можно сойти, и знаешь, милочка, лучше госпожи Лизы тебя никто не пострижет, она придет в четыре часа, а ты тем временем съешь еще кусочек торта.

Госпожа Лиза является посреди великолепной церемонии и заявляет, что у К дивные волосы, просто дивные, но, бедное дитя, что с твоими кончиками и какая смелая стрижка! Прелестно смотрится на юной девочке, какое счастье, что у тебя нет бюста, иначе ты бы меня затмила. К, давясь от смеха, отвечает, что даме с такими выдающимися формами, как у госпожи Лизы, не надо волноваться – по части женственности ее никто не переплюнет; для пущего эффекта К многозначительно таращится в ее грозное декольте. Столь заискивающее и восторженное поведение приводит к тому, что К немедленно назначают главной протеже всей компании: в автобус она возвращается, благоухая тремя разными парфюмами и щеголяя классической пышной копной, свойственной жительницам приграничных городков. Попутно К взяла с каждой матроны, девушки и старухи обещание прийти в цирк, прихватив с собой столько мужчин, сколько позволят приличия. Девчата помоложе даже поспорили, кто приведет больше кавалеров и порадует дикую, романтичную, порядочную, отрадно плоскогрудую, скоро уезжающую цыганку-однолюбку. По причине небывалого женского энтузиазма и возникших возможностей для приличных-но-пылких ухаживаний споры на совете отпадают сами собой. Цирк останавливается в Рейнгольде.