Мир, который построил Хантингтон и в котором живём все мы. Парадоксы консервативного поворота в России

В 2014 году, после присоединения Крыма и вступления в политическую конфронтацию с Западом, открывается новый этап российского консервативного поворота. События на Украине с самого начала были обозначены не только как внешнеполитический вызов, но и как прямая угроза внутренней стабильности. Согласно официально принятой антиреволюционной конспирологии, опасность regime change была связана с импортом «ложных ценностей», разрушающих единство государства и общества. Противостоять этой скрытой внешней агрессии может лишь морально здоровая нация, в которой произвольность индивидуальных или групповых интересов преодолевается через общность объединяющих принципов. Сплочение перед лицом угрозы, утверждаемое через мораль и культуру, стало главным оправданием сокращения социальных расходов и политики «строгой экономии».

Российский консервативный поворот неразрывно связан с углубляющимся кризисом политической и экономической модели постсоветского капитализма. Его риторика, вызывающая постоянные насмешки и обвинения в архаике со стороны либеральной оппозиции, тем не менее доказала свою действенность на протяжении по крайней мере прошедших семи лет. Фигура консервативного «молчащего большинства», поддерживающего правительство как единственного настоящего защитника суверенитета и «традиционных ценностей», опиралась не только на агрессивную официальную пропаганду, но умело использовала разрозненные элементы консервативного стиля мышления, распространённые в различных этажах российского общества. Несмотря на то, что пик патриотического «крымского консенсуса» уже миновал и доверие к консервативной риторике очевидно падает, модель путинского «консервативного поворота» продолжает демонстрировать относительную жизнеспособность. Именно поэтому его критика должна опираться на глубокое понимание консервативного «стиля мышления» и его социальных оснований.

Почему консерватизм остаётся таким важным элементом идеологической гегемонии элит? Как он становится общим «здравым смыслом» правящих и управляемых? Уместно ли говорить о современной путинской России как об одном из вариантов глобального «консервативного поворота» и что можно ему противопоставить? Вряд ли этот небольшой сборник эссе сможет исчерпывающе ответить на эти большие и важные вопросы. Тем не менее, хочется надеяться, что уже сама попытка их обозначить будет способствовать расширению и усложнению разговора о консерватизме, который в нашем контексте давно сводится к унылому формату вечного спора либералов и охранителей о судьбах России. Глава I. Сумерки просвещения Об идиотах, консерватизме и Просвещении

Когда-то немецкий социалист Август Бебель назвал антисемитизм «социализмом дураков». Имелось в виду, что дурак из низших классов, возмущённый существующим порядком вещей, вместо того, чтобы обнаружить подлинные причины своего недовольства, скрытые в капиталистическом способе производства, находит лёгкую и ложную мишень. Результат неверного решения дурака может оказаться катастрофическим: вместо того, влиться в ряды социалистов, он становится их самым яростным и опасным противником. «Социалистическая глупость» не заслуживает ни снисхождения, ни понимания – более того, она становится страшным оружием в руках элит, которые всегда достаточно умны, чтобы воспользоваться им по назначению.

Тип этой связи глупости низов и хитроумия верхов, конечно, нельзя полностью отождествлять с массовыми фашистскими движениями, которые были экстремальным явлением и принадлежали к определённой исторической эпохе. Скорее, речь идёт о гораздо более сложно устроенном, многоликом и обладающем огромной силой приспособления к новым обстоятельствам консервативном духе. Или ещё точнее – стиле мышления, связывающем верхи и низы, который снова обнаруживает себя сегодня в электоральных прорывах вроде предвыборной кампании Трампа, правых сторонников Brexit, европейских партий вроде «Национального фронта» Марин Ле Пен и т. д.

Общим местом стало говорить о том, что их поддержка является проявлением протеста, за иррациональным выражением которого проницательные наблюдатели всегда готовы увидеть скрытые рациональные причины: крах социального государства, недоверие истеблишменту или последствия политики «строгой экономии». Однако прямое указание на эти причины со стороны радикальных левых чаще не вызывает эмоций, в то время как предполагаемое отражение этих причин в кривом зеркале консервативной риторики сопровождается оглушительным успехом.