Мир колонизаторов и магии

Как там Эрнандо? Ведь он сейчас болтается наверху мачты, наедине со штормом, но что-то подсказывало падре, что сын моряка, обладающий «Зовом моря», сможет выжить в этом шторме. В любом случае, он всё равно ничего не мог с этим поделать, только молиться, и всё.

Падре вздохнул, и запоздалые муки совести коснулись его старого сердца, разбудив доселе неизвестные ему чувства. У него не было детей, он дал обет безбрачия в церкви и обрёк себя тем самым на бездетность. Этот же подросток вызывал у него не только уважение своими поступками, но и будил в нём отцовские чувства по отношению к нему, которые сейчас были неуместны и бесполезны.

Тяжело вздохнув, он стал истово молиться Богу об их спасении, надеясь, что его молитвы будут услышаны.

Буря между тем стихала, прогоняя тучи дальше и стремясь охватить другие участки моря, где ещё можно было всласть порезвиться и побуянить. Обломанная грот-мачта уныло торчала посреди судна. Оборванный такелаж, свисая с неё, трепался, хлеща корабль мокрыми пеньковыми канатами, словно выражая обиду на то, что корпус корабля не получил никаких повреждений, в отличие от него.

Немногочисленные пираты, находящиеся на палубе, вовремя успели обрубить абордажными саблями канаты, не дававшие отломанному куску мачты упасть в море, и который, свисая через борт, мог перевернуть и потопить весь корабль, нарушив его шаткое равновесие.

Они видели, как мальчишка-испанец скрылся в морских волнах, казалось бы, навсегда. И каков был их ужас, их мистический ужас, когда они увидели, как море вернуло его обратно, закинув вместе с волною на корабль.

Все моряки суеверны, абсолютно все, а уж в магическом мире и подавно. Разнообразные версии произошедшего сейчас требовали ответа в их головах. По мере того, как сама буря стихала, а на палубе появлялись всё новые и новые действующие лица, которые не видели, что происходило наверху, гул вопросов нарастал, требуя выхода и объяснения причин произошедшего.

Всё это время мальчишка валялся без сознания на шкафуте, запутанный в обрывки канатов и такелажной сетки. Но никто не решался подойти к нему и оказать помощь, либо наоборот, вышвырнуть его за борт, как ядовитую змею. Никто на это не решался.

То, что море вернуло назад свою жертву, однозначно указывало всем морякам, что в дело вмешались высшие силы, и не пиратам осуждать их и препятствовать им. Пираты жили морем и разбоем на нём и чтили всех морских богов. Неважно, были ли они языческими богами или христианскими апостолами. Но больше всего они боялись морского дьявола, которого звали Старым Роджером.

Оттого их чёрный флаг, с костями и саблями, был назван «Весёлый Роджер» и до шторма гордо и зловеще развевался на флагштоке. Он же был и символом их жизни, короткой и безрассудной, мрачной и одновременно весёлой, безбожной и наполненной суевериями и мистикой.

Но что делать с мальчишкой, они не знали и ждали, когда он очнётся сам, а пока приводили в порядок корабль после шторма и всех учинённых им разрушений. Так продолжалось недолго, вплоть до того момента, когда на палубе оказался Гасконец в сопровождении Пьера Пижона.

— Что за бардак? Почему не работаем? Вам что, нечем заняться?

— Капитан, — обратился к нему боцман, тут такое дело! Мальчишка-то необычным оказался. Море его не приняло и выплюнуло обратно на корабль. Никогда такого не было, и никогда я не слышал о таком от других!

— И я не слышал, и что? Кто видел это?

— Грубый Пел и Бабник!

— Пел! Бабник! Что вы видели?

— Капитан! Шторм сломал мачту, и этот щенок полетел головою вниз в море. Я сам видел, как он рухнул в воду, и волна скрыла его. Клянусь всеми святыми. Да покарает меня Старый Роджер!

— Ну, а дальше?

— Дальше, его выплюнуло назад море.

— Как это произошло, и давайте без мистической чепухи!

— Да, вот, вскоре после того, как его смыло волной, очередная волна налетела на корабль и захлестнула его по флагшток фок мачты, а когда она ушла, то мы обнаружили этого мальчишку. Он валялся возле борта, весь запутанный в снасти.

— И что, он живой?

— Не знаю, никто к нему не подходил, не до того было.

— Ясно, несите его сюда.

Два указанных пирата направились к Эрнандо и начали его выпутывать из обрывок верёвок и канатов. Как только они его коснулись, он ожил и начал кашлять. Почувствовав, что его держат, мальчишка сразу же согнулся пополам и исторгнул из себя буро-жёлтую жидкость, состоящую из морской воды и желчи.

Пираты молча держали его, пока он извергал на палубу все то, чего наглотался в море. Последним из него выпала креветка, по ошибке залетевшая не туда, куда следовало. После этого мальчишка обмяк и с трудом поднял голову, но никак не мог сфокусировать свой взгляд ни на ком. Его шатало и болтало, а между тем, шторм, бушевавший весь день, уже сменился штилем и наступил вечер, который грозил быстро перейти в ночь.

— Ты слышишь меня, гачупин! — обратился к нему Гасконец.

— Слы-шу, — еле выговаривая слова, произнёс тот.

— Как ты спасся, отвечай!

— Море спасло меня!

— Ты разговаривал с морем?

— Я просил помочь мне.

— И оно спасло тебя?